Федор Грецкий - Следы всегда остаются

— Вы к буфетчице подойдите, — посоветовали ей в одном доме. — Она такая, что всех знает.

В буфете-закусочной в этот час было малолюдно. Буфетчица, разложив на стойке зачитанную книгу, углубилась в чтение. На первый вопрос Галины она буркнула недовольным тоном:

— Никакого Васьки не знаю.

— Да вспомните, небольшой такой, в клетчатой рубашке ходит, грузчик он.

— Я сказала: никакого Васьки не знаю. Отстаньте вы с вашими расспросами.

Сидевшие недалеко люди обратили внимание на рассердившуюся буфетчицу.

— Пристала — «Вася, Вася-грузчик», где я возьму его. Другая придет, еще Колю спросит, — сердито отчитывала смутившуюся Галину буфетчица.

— Кто, кто ей нужен? — раздался чей-то голос. — Вася-грузчик?

— Да, Вася-грузчик, — обернувшись на голос, произнесла Пешкина.

— Бокал пива, и Вася будет.

— Пожалуйста.

Галина попросила недовольную буфетчицу налить бокал пива и поставила его на стол перед отозвавшимся.

— Не советовал бы я тебе искать такое сокровище, — сказал тот охрипшим голосом. — Но, видно, крепко он тебя за сердце взял. Вася, грузчик, по фамилии Кошкин, мой сосед. Иди на улицу Пухова, 27. Это его дом. Только смотри, у него жена ревнивая.

Галя уже не слышала и этих слов, и глупого смеха, которым они сопровождались.

Она нашла, наконец, где живет Кошкин, и увидела его. Удалось это ей скорее, чем Никулину, и значительно повлияло на весь дальнейший ход поисков преступников.

Но об этом позже…

Никулин не успел ничего сказать, как Галина начала:

— Нашла! Нашла Васю и даже говорила с ним.

— Как встретил, о чем спрашивал?

— Как нашла, рассказывать не стану. Неважно. Подхожу это я к дому, а он как раз из калитки выходит. Увидел меня, опешил вроде, в лице как-то переменился. «Какими судьбами?» — говорит. Я ему отвечаю: «Тебя, Вася, разыскиваю, поговорить надо». Он заводит меня во двор. «Что случилось?» — спрашивает. Я это ему и говорю, что вот в субботу пришел за Петром Кириком какой-то парень, позвал его, и как ушли так и нет Петьки. А сестра его меня целый день вчера теребила, о брате спрашивала. «А что же это за парень увел его?» — вновь он меня спрашивает. — «Да, тот, говорю, что от тебя пришел». Вначале он отказывался, заявляя, что никакого парня не видел, а потом вспомнил и спрашивает меня: «А ты этого парня знаешь?» — «Нет, говорю, а его первый раз видела». — «А если увидишь, узнаешь?» — спрашивает. — «Узнаю», — отвечаю. А кончили тем, что попросила его найти этого парня и узнать, куда он Петю девал. Пообещал сделать и сказал — часов в пять в центральный парк придти. На этом у нас разговор и закончился.

Никулин не мог сказать женщине, как необходимо было все то, что она сделала. Он только с благодарностью смотрел на нее, теперь далеко не похожую на ту рассеянно счастливую женщину, которую он видел у фонтана. Не понимая опасности, на которую она шла, Галина только чувствовала необходимость помочь товарищам из милиции, и вид ее был очень решительный. Он попросил описать внешность «Васьки», и Галина рассказала обо всех приметах.

— Мне очень трудно просить вас еще об одной услуге, — тихо и далеко не решительно промолвил Никулин. — Но я уверен, вы не откажете. Вам нужно пойти на это свидание в парке.

— Конечно же я пойду, — немедленно согласилась Пешкина.

Никулин понимал всю ответственность того, что предлагал. Однако теперь отступать было некуда. Шульгина, Тыквина и Бирюкова — отпустили. У главных зачинщиков — никаких подозрений. Но в игру вмешалась эта хорошая, смелая женщина, она могла помочь. Если она не пойдет на свидание, все может приобрести иной оборот. «Васька» исчезнет. А один ли он участвовал в краже и убийстве?

Парк был расположен на окраине города. Небольшой по размеру, он был засажен молодыми деревьями, цветами и аккуратно подстриженными кустарниками. Прямые аллеи расходились во все стороны от центральной клумбы, шли прямо к обрыву, внизу которого протекала река. Днем в парке немноголюдно. Пешкина вошла через центральные ворота и селе невдалеке на скамеечке. Прошел час, второй, а Вася не появлялся. Галина вышла из парка. Она не видела, что Кошкин шел за ней, теряясь между людьми и наблюдая за Галиной. Убедившись, что она одна и никто не следит, он приблизился к ней.

— Здравствуй, Галина. Прошу прощения, опоздал. На работе задержался.

Галина остановилась.

— Намного ты задерживаешься, — с упреком произнесла она. — Ну, как дела?

— Неважные. Так я того парня и не нашел. Обманул он меня, не свой дом показал.

— Это плохо, — тихо произнесла Галина и с укоризной посмотрела на Васю. — Я прошу тебя, найди.

— Хорошо, я буду искать. Но для чего все это тебе нужно? — помолчав, произнес он. — И чего ты ко мне пришла? У меня же с ним никакой дружбы нет. Вообще, я не советую тебе лезть, куда не просят.

— Ты чего меня пугаешь? Может, ты что-нибудь об убийстве знаешь?

— О каком убийстве?

— Да Петра Кирика-то в субботу убили!

— Что ты выдумала!

— Не выдумала, а правду говорю. Как ушел с вами, так больше и не вернулся.

Кошкин вновь задумался, глядя в упор на Пешкину.

— Ладно, раз такое несчастье случилось, я найду тебе того парня. Приходи вечером к бане.

— Что ты мне — все туда, да сюда приходи. Некогда мне расхаживать. Домой приди и скажи.

— Ладно, не шуми. Придешь туда, скажу, — ответил он сердито.

— Хорошо, — согласилась Галина.

Твердым шагом, не оборачиваясь, ни на кого не глядя, Галина Пешкина пошла домой. Ничего не узнав нового, она не хотела идти к Никулину. Кошкин, посмотрев ей вслед, еще долго стоял на месте, бегая взглядом по сторонам. Он не видел переодетого в штатскую одежду Никулина и, конечно, не слышал его тихого восклицания:

— Так вот ты какой! Но один ли ты и самый ли главный!

Шура Лунева на работу не шла, а летела. Вчера вечером, проводив ее из парка, Саша Алферьев сделал предложение. Она, конечно, не колеблясь, дала согласие. Он хороший, интересный, умный. И у родителей один, баловень, любимчик. У них собственный дом, сад, большая пасека.

— Ой, девочки, какая я счастливая! — воскликнула она, как только пришла в контору и увидела своих подруг.

— А что случилось? Уж не замуж ли ты выходишь?

— Правильно, догадались.

— За кого?

— Угадайте! — не дав никому говорить, объявила: — За Сашу Алферьева.

Подруги от удивления ахнули: фронтовик, вся грудь в орденах, инженер и шумливая, легкомысленная Шурка. Им не верилось.

— Я даже спросила его: если со мной что случится, не бросишь меня? Никогда, говорит. Пойдем в ЗАГС, и — навеки!

Казалось, она была счастлива и не скрывала своего счастья перед подругами.

Но это «счастье» продолжалось недолго. К весовщицам пришел Кошкин и, подойдя к Луневой, тихо произнес: