З. Зорина - О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами?

Ни Шерман, ни Остин не отличались склонностью к спонтанным «высказываниям» — тогда как даже у Ланы, поведение которой обычно рассматривается как пример крайне ограниченного освоения языка-посредника, Д. Рамбо наблюдал достаточно много таких случаев. Тем не менее, по крайней мере Шерман был не совсем чужд этого: Сэвидж-Рамбо приводит эпизод, когда он увидел в окно шимпанзе, которого несли в небольшой клетке-переноске, и тут же нажал лексиграмму «СТРАШНО».

Полученные благодаря Шерману и Остину результаты показали, что шимпанзе действительно понимают «слова», которыми они пользуются, и способны к активному диалогу для достижения определенной цели. С. Сэвидж-Рамбо сочла, что наступило время вернуться к «проклятому вопросу» — понимают ли шимпанзе синтаксис языка-посредника, но вернуться на новом уровне знаний об их языковых способностях и с новыми методическими подходами. Обстоятельства благоприятствовали осуществлению этих планов.

Итак, было обнаружено, что Шерман и Остин способны употреблять символы как имена предметов, в том числе и отсутствующих, что они делают это в более широком контексте, чем Лана, обученная йеркишу по другой методике. Наконец, самое главное, они проявили способность к ведению полноценного диалога. Это позволяло перейти к решению новых задач, тем более что для этого возникли благоприятные условия — в Центре изучения языка появилась целая группа бонобо (рис. 31).

Этот вид был последним из открытых сравнительно недавно человекообразных обезьян, и до сих пор он продолжает вызывать большой интерес у антропологов и приматологов. Не вдаваясь в подробности, мы упомянем только, что карликовые шимпанзе бонобо (Pan paniscus) считаются еще более близкими родственниками человека, чем обыкновенные шимпанзе (Pan troglodytes) — еще 5 млн лет назад они имели общего с человеком предка (подробнее см. Бутовская 2004; ДЕРЯГИНА 1999; ДЕРЯГИНА, БУТОВСКАЯ 2004). Все это диктовало повышенный интерес к их изучению в связи с попытками реконструировать поведение и психику человека на ранних этапах антропогенеза.

Бонобо — очень миролюбивые и общительные животные. Ряд особенностей социального и полового поведения роднит их с человеком, но полевые исследования этологов пока не принесли сведений о каких-то особенностях их когнитивных способностей, кроме того что в отличие от всех остальных антропоидов они в природе не применяют орудий. До начала 1980-х гг. поведение и психику бонобо систематически никто не исследовал, поэтому возможность поработать с представителями этого вида была очень привлекательна.

Эти слова напрашиваются по ассоциации с «семьей Уошо» — так Р. Футс (Fouts, Mills 1997/2002; Fouts et al. 2002) называет своих амслен-говорящих шимпанзе, хотя они лишь отчасти связаны родственными узами. Обезьяны в Атланте, обученные йеркишу, в большей степени «семья», потому что большинство из них — дети (и есть даже внук) Мататы. Об этой обезьяне надо сказать несколько слов, потому что она сыграла важную роль в судьбе Канзи и вообще во всей истории изучения языков-посредников.

Вместе с двумя другими бонобо (Локелема и Босонджо) Матата попала в Региональный центр изучения приматов Р. Йеркса в конце 1975 года в сравнительно юном возрасте. Всех их поймали в Заире и привезли в клетках в состоянии такого физического и психического изнеможения, что, например, Матата не могла есть, если за ней наблюдали. Люди делали вид, что страшно боятся обезьян, и постепенно те перестали избегать их.

Канзи родился 28.10.1980 года. Его мать Лорелл привезли из Африки уже довольно взрослой. Она не подавала надежд на использование в экспериментах, и впоследствии ее передали в один из зоопарков. Лорелл оказалась плохой матерью и толком не кормила малыша, тогда как Матата сразу проявила к нему большой интерес и в конце концов полностью им завладела и воспитывала вместе со своим старшим детенышем. Впоследствии Матата родила еще Панбэнишу, Малику и Тамули, которые росли вместе и в той или иной степени осваивали языки-посредники. В конце 90-х гг. у Панбэниши родился Ньют, и наблюдения за ним позволили дополнить представления о роли культурной преемственности в использовании языка человека (см. ниже).

Попытка научить Матату йеркишу потерпела полное фиаско. После нескольких лет обучения она могла пользоваться только несколькими лексиграммами и не проявляла признаков того, что они много значат для нее. Как и положено детенышу шимпанзе, Канзи находился с нею постоянно, в том числе и во время занятий. Видеопленка сохранила весьма впечатляющие кадры: крошечный шимпанзе, пробирающийся по верхней границе стоящей вертикально огромной клавиатуры с лексиграммами, около которой безуспешно мается его мать. Время от времени Канзи наугад нажимал какую-нибудь клавишу. Как правило, он не угадывал, и расположение лексиграмм на клавиатуре тут же менялось. Было похоже, что Матата не одобряет его активности, а никто из исследователей не придавал ему значения. Тем не менее, оказалось, что в отличие от матери он проводил время совсем не даром.

Обстановка, в которой рос Канзи, а потом и другие бонобо, была еще более располагающей к интеллектуальному развитию, чем у обезьян в предыдущих проектах. Перечислим основные особенности подхода С. Сэвидж-Рамбо.

Обезьяны этого поколения содержались в еще более обогащенной среде, чем Лана и Шерман и Остин (большие помещения, много игрушек, телевизор, бытовая техника, которой они активно пользовались, прогулки по лесу, поездки в соседние городки и т. п.). Лаборатория располагалась на довольно большой территории, покрытой лесом, и у исследователей была возможность выводить обезьян на далекие прогулки. В первые годы Канзи путешествовал на плечах у Мататы. После ее отъезда он стал гулять с людьми, причем эти прогулки стали очень продолжительными (по 7–8 часов) и превратились фактически в жизнь в лесу, что приближало условия содержания к естественным.

Обезьяны постоянно находились в тесном общении с человеком, некоторые имели «приемных матерей» (у Канзи это была Джаннин Мерфи).

Главной особенностью программы было то, что люди постоянно разговаривали при обезьянах, но при этом не проводили специальной дрессировки, не добивались выполнения словесных команд, а лишь создавали для них соответствующую языковую среду, — комментируя все происходящее, четко произносили правильно построенные простые фразы, так что те имели возможность знакомиться с устной речью.