Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте

Помешанный на «крепостях» Гитлер забыл о том, что легко можно разорвать веревочку между самыми крепкими узлами. И если снова использовать метафору, то грозно оскалившиеся в сторону моря крепости были весьма уязвимы с тыла. Для обеспечения круговой обороны, равноценной с суши и моря, не хватало ни людей, ни вооружения, поэтому грозные чудовища сзади были слабыми.

Фон Рундштедту очень не нравились «Атлантический вал» и система крепостей. «В стратегическом плане ценность крепостей была незначительной из-за их неспособности отражать атаки с суши, – сказал фельдмаршал. – Получив приказ фюрера защищать крепости, я заменил слова «до последней капли крови» на «до последней пули» и только потом отправил приказ в войска. Впоследствии, отступая из Франции, мы потеряли в этих бетонных коробках более 120 тысяч человек. Я всегда считал оборону «крепостей» трагической и бесполезной тратой людских ресурсов.

Что касается самого «Атлантического вала», его надо было видеть собственными глазами. Он практически не был эшелонирован в глубину. Чистое надувательство. При достаточно интенсивной атаке в любой точке можно было пробить брешь максимум за двадцать четыре часа. Стоило противнику преодолеть так называемый «вал», как укрепления и крепости, смотревшие на море, становились абсолютно бесполезными и беззащитными при нападении с тыла. Я сообщил об этом фюреру в октябре 1943 года, но мой доклад был принят неблагосклонно».

Как бы отрицательно ни относился фон Рундштедт к самому «Атлантическому валу», еще больше его огорчали формирования, которые защищали этот рубеж. Когда фельдмаршал впервые прибыл во Францию в 1942 году, во Франции и Нидерландах было лишь около тридцати дивизий. В то время как восточная авантюра становилась все более дорогостоящей, усиливалась угроза второго фронта на западе. Фон Рундштедт убедил верховное командование увеличить посылаемую ему долю резервов вермахта. К июню 1944 года под командованием фон Рундштедта числились уже шестьдесят дивизий.

По словам фельдмаршала, всего лишь несколько из этих дивизий соответствовали необходимым требованиям. Не более пятнадцати из шестидесяти формирований имели достаточное снаряжение и личный состав, позволявшие им называться дивизиями. Кроме танковых и парашютно-десантных дивизий, в которые все еще поступали лучшие воины и самое современное вооружение, большинство пехотных дивизий представляли собой жалкие остатки боевых частей. Вооруженные мешаниной из иностранной артиллерии, использовавшие для связи кавалеристов и велосипедистов, в бункерах «Атлантического вала» затаились пожилые бойцы и выздоравливающие с советского фронта.

Франция превратилась в огромный тренировочный центр, куда разбитые на других фронтах дивизии приходили на отдых, переподготовку и реорганизацию. Таким образом, большинство этих дивизий существовало скорее на бумаге, чем в реальной жизни. На допросе в октябре 1945 года фон Рундштедт сказал:

«Мне часто сообщали, что во Францию прямо из СССР, Норвегии или центральной Германии прибывает новая дивизия. Когда упомянутая дивизия появлялась на западе, она обычно состояла из командира дивизии, дивизионного врача и пяти пекарей».

Для реформирования потрепанных дивизий, оставивших большую часть своего немецкого состава в земле и лагерях для военнопленных в Советском Союзе, верховное командование набирало так называемых добровольцев из населения оккупированных стран. В Германии не хватало мужчин, годных для военной службы и военной индустрии, поэтому пехотные дивизии во Франции в большинстве своем пополнялись из колоссальных местных резервов Европы. Использовавшие иностранную силу (главным образом для выполнения снабженческих и административных задач) пехотные дивизии на западе были щедро укомплектованы поляками, венграми, югославами, румынами, чехами, датчанами, эльзасцами и многими другими, которые обычно составляли не менее десяти процентов личного состава дивизии, а в некоторых дивизиях до двадцати пяти процентов.

Однако самой большой иностранной составляющей вермахта на западе были советские пленные. В первый победный период в СССР было захвачено столько военнопленных, что к 1942 году стало ясно: выгоднее их использовать, чем продолжать кормить или уничтожать. Понимая опасность ввода огромной иностранной силы в обычные немецкие дивизии, Генеральный штаб решил сформировать отдельные «русские части» под командованием немецких офицеров. С помощью генерала Власова началась широкая мобилизация.

Для представления о методах формирования восточных (ост) батальонов интересно небольшое хронологическое отступление. Пример армян, дезертировавших из 912-го армянского батальона в Голландии, типичен для тысяч их соотечественников.

Они попали в плен 12 ноября 1941 года и были брошены в немецкий лагерь для военнопленных, где с ними обращались как с узниками Бельзена и Бухенвальда. Через пятнадцать дней их пешком погнали в тыл, выдавая по горсти зерна в день. Пленных, выходивших по дороге из строя, чтобы украсть с полей картофель, расстреливали. В лагере под Минском их поселили в кишащие паразитами бараки без одеял и питьевой воды. Они собирали снег в консервные банки и ждали, пока он растает. Двадцать – тридцать человек умирали каждую ночь из-за тяжелого труда, жестокого избиения и скудного питания.

В начале 1942 года неожиданно произошли поразительные перемены. Бараки вычистили, людей подвергли санобработке и стали лучше кормить. Шесть недель их заставляли тренироваться, чтобы восстановить силы. Процесс восстановления шел очень медленно, поскольку к тому времени почти все военнопленные были так больны и ослаблены, что едва могли ходить. В мае 1942 года пленных переправили в новый лагерь в Польше, где они узнали, что отныне составляют четыре армянских батальона и после подготовки вольются в немецкую армию. Каждый батальон, вооруженный смесью немецкого и русского оружия, насчитывал около тысячи человек. Все ротные командиры были немцами, но младшие офицеры – русскими, обычно из волны русской белоэмиграции. В начале 1943 года два из этих армянских батальонов были отправлены на запад, а два других – на восток.

К июню 1944 года более 75 тысяч этих «русских вояк» находились во Франции, обеспечивая главным образом тыл. Однако некоторые восточные батальоны принимали участие в боях как части немецких пехотных дивизий. В боях они практически не представляли для немцев никакой ценности, зато административные задачи выполняли потрясающе. Приведенный ниже приказ по 276-й пехотной дивизии в Нормандии дает некоторое представление о трудностях, преследовавших немецкие штабы.