Стэфани Маккей - Об этом, или Полная фигня под названием Смысл жизни

Ваша Стэфани

Я думаю, вы так рассуждаете, только потому, что есть некий тыл. У вас не стоит остро вопрос, чем кормить детей, тогда как у многих он стоит. Вы пишите книги, наверное, неплохо зарабатываете. Тогда как другие озабочены тем как поднять детей. А их нужно одевать, обучать. Так что многие хотели посмотреть хороший фильм или лежать с книжкой, но жизнь заставляет вставать в семь утра и ехать на работу. Желание отдохнуть есть у каждого, но жизнь не позволяет.

П. Л.

Да нет же, жизнь позволяет всё. Другое дело, что ты сам себе в ней не позволяешь. Это мы строим барьеры. Да, это большая проблема поднять детей, если дети не приучены довольствоваться тем, что есть. В нашей семье мы больших планов не строим. Поэтому каждый день у нас ровно столько денег, сколько нам нужно в данный момент. Поэтому мы живем без напряжения. У нас нет кучи вещей, которые есть у других, но если их у нас нет, значит, они нам просто не нужны. Они непременно у нас появятся, если в этом возникнет жизненная потребность. Но работать в две смены, чтобы их заиметь мы не будем. У мужа средний годовой доход, который для многих послужил бы поводом для пересмотра места работы. Но нам это ни к чему. Да, у многих возникает ложное ощущение, что мы богаты, исходя из того, какой вальяжный образ мы порой ведём. На самом деле мы просто умеем довольствуемся малым. Верно сказал апостол Павел, богат не тот у кого много, а тот, кому мало надо. В этом смысле мы не просто богаты, а сказочно!

Стэфани

Дорогая Стэфани. С той поры как ты уехала, я поставил большую точку в наших отношениях. Я вычеркнул тебя из своей жизни. Удалил из всех контактов, соцсетей. Я не хотел тебя видеть и тихо ненавидел. Как ты могла? Я не мог понять тебя и сейчас мне не до конца всё ясно. Уехать на запад, в поисках лучшей жизни. Чего тебе не хватало. Если бы ты устремилась в Индию, или на Тибет или ещё куда-нибудь я бы мог это понять. Но отрицая, не придавая особого значения, всему материальному ты вдруг устремляешься за ним, покидая свою страну. Выходит я в тебе ошибся. Ты оставила меня. Но дело даже не во мне. Я сильный. Я всегда был и буду аскетом. Я тебя тогда не понял, а ты не посчитала нужным что-то объяснить. Ты сменила одну страну, затем другую, сейчас уже третью. Что ты ищешь? Или кого ты ищешь? Может в тебе играет цыганская кровь? Да, скорее это от предков, они же были кочевыми. Я издеваюсь, да? Ну, теперь, совершив столько перелётов, ты удовлетворена жизнью? Уверен, когда-нибудь ты напишешь, что возвращаешься… Кстати, тебе, наверное, передали, я переехал в другой город, сразу же после твоего отъезда. Стало невыносимо скучно. Слишком многое напоминало о тебе.

Ты спрашиваешь, как я живу? Сносно. Как ты знаешь, пять лет корячился над переводом Куана Дебена. В интернете пару раз размещал объявления о спонсорской помощи, для поклонников его книг. Из-за переводов совсем забросил работу, а жить на что-то надо. Но никто не откликнулся. Видимо таких идиотов мало. Сейчас, когда я понял, насколько всё это было глупым, раздирает смех. Столько лет жизни потратить на поиск того, чего нельзя найти Сейчас живу с женщиной, у неё взрослая дочь. Трудно назвать это совместным проживанием, но мне нравится. По крайней мере, нет бытовухи, которая съедает в один прикус все отношения. Но есть секс, женская ласка, забота, а что ещё одинокому мужчине нужно. Она приезжает и остаётся ночевать, когда этого захочет. Мы неделим быт. Именно быт убивает отношения, они становятся пресными и скучными. Мы на протяжении вот уже двух лет с ней ни разу не поругались, и это не потому, что идеально друг другу подходим, просто нам нечего делить. Вот такие вечные любовнички. Я ничего не хочу менять или усложнять. У неё своя жизнь, а у меня своя. И это здорово. Хотя, представляю сейчас твоё нахмуренное личико. Ты не любишь такие отношения, я знаю. Но мою партнёршу это устраивает. Вот пишу с гордостью о том, что мы с ней ни разу не поругались, а сам с прелестью вспоминаю наши с тобой ссоры. Помнишь, как ты бросила трубку, обозвав меня идиотом из страны дураков? Я перезванивал раз сто, а ты всё время сбрасывала. Могла бы просто отключить телефон. Но ты сбрасывала, потому что считала каждый мой звонок, а потом долго смеялась…. То ли надо мной, то ли над собой. А помнишь, как мы попали под дождь, а потом ловили такси, но никто не останавливался, так как мы были до нитки промокшие. И поругались тогда сильно, помнишь из-за чего? Из-за того, что же такое расширенное восприятия в понимании Успенского. А ты села прямо на дорогу и все машины тебя объезжали, наверное, думая, что пьяная. А ты смеясь говорила: «Вот оно расширенное восприятие. Если б не оно, то уже бы сбили к черту». А я тебя тащил с проезжей части. А потом мы вдвоём долго смеялись. Наверное, со стороны мы выглядели как двое пьянчуг. Но тебя никогда не заботило, что о тебе подумают другие. Да, если уж мы ссорились, то по— полной. Домой пришли все грязные и мокрые. А потом отогревались кофе и слушали, кажется Челентано. А когда ты обсохла, то как всегда заторопилась домой. Эти проклятые «до семи вечера нужно успеть» всегда портили мне жизнь.

Спрашиваешь, почему молчал два года и не хотел с тобой общаться. Скажу обиделся, значит признаюсь в уязвимости своего Я, а не скажу, солгу. Да, мне стало обидно за себя и жаль тебя. Я сделал вывод, что ты не созрела до отношений со мной, что ещё не наигралась в жизнь, в её взлёты и падения. У тебя всегда всё было на грани фола. Ты любила взлеты, которые неминуемо вели к падениям. У меня же более спокойная и размеренная жизнь. Что я мог тебе предложить? Философию, утопическое видение мира с большим разрывом от реальности вперемежку с депрессивно-маниакальными сдвигами в сознании и желанием переделать мира. Да, я слишком переполнен всем этим хламом. Но тебе это нравилось. Почему же мы тогда не вместе? Скажи мне, как коллега коллеге, почему так случилось?

Я был уверен, что эмиграция поставила точку в твоем развитии, что это шаг назад, что это деградация. Твое решение о переезде полностью перечеркнуло всё то, к чему мы вместе шли, так долго шли. Сколько? Десять, пятнадцать лет? Зачем ты это сделала? Ведь нас всё устраивало. С твоей стороны это было похоже на бегство. От кого ты сбежала? От себя самой?

Ещё у меня к тебе будет просьба. Как ты, наверное, знаешь, у меня в следующем году защита. Я бы хотел кое— что обсудить касательно третьего тома Кена Уилберта. Помнишь, мы говорили с тобой про некоторые нестыковки в его работе с теми данными, которые есть у меня. Его ссылки не нашли подтверждения. Напиши, когда будешь на скайпе. Если тебе, конечно, всё это ещё интересно.

Андрон, ноябрь 2008

Привет. Мда… твое письмо читать только в черную слякоть. Но тогда уж лучше Пастернака… Помнишь, ты мне читал «Февраль, достать чернил и плакать, писать о феврале навзрыд, пока грохочущая слякоть весною черною горит.» Ты всегда был пессимистом, им и остался. Не живи ты прошлым. Но я рада, что ты оттаиваешь. Эти два года мне очень тебя не хватало. Сейчас, наоборот, я не хочу начинать какую-то общую с тобой работу. И не потому что я отвыкла, или забыла, или перестроилась. Нет, это нечто другое. Просто мне стало очень хорошо самой с собой. Я не ищу ничего и никого. Очень много людей звонят, пишут, особенно после выхода книг. Им скучно, они хотят общения. Я храню молчания и не отвечаю даже старым друзьям. Наверняка кто-то сделал вывод, что зазналась, что запад меня испортил. Я просто не знаю о чем говорить с ними, что писать. Я не могу никому ничего дать. Я могу лишь выслушать и промычать в трубку тупое «угу». Я не на что не способна, даже на какой-то совет. Я не знаю, куда всё это улетучилось. А ведь я была такой болтушкой. Люди по привычке хотят что-то от меня услышать, какой-то мудрости, совета. Из меня не выходит ни звука. Присутствует понимание того, что все мои попытки тщетны, все мои слова пусты. Я ничем не могу помощь. Не могу позволить людям «подсесть» на общение со мной, оно пустое.