Лев Самойлов - Пароль — Родина

Полковник внимательно слушал своего нового заместителя, затем перебил его вопросом:

— При каких обстоятельствах были ранены?

Именно об этом Жабо не хотелось говорить, чтобы не показаться нескромным. Поэтому он отговорился:

— Пуля, как говаривал Суворов, дура. Нашла меня и продырявила.

А в действительности было так.

Однажды «у незнакомого поселка, на безымянной высоте» подразделения стрелкового полка, отбив несколько ожесточенных атак фашистских танков и пехоты, заняли оборону и зарылись в землю. Бойцы окапывались, приводили в порядок оружие, готовили связки гранат и бутылки с горючей смесью. И все посматривали: не покажутся ли вновь немецкие танки и автоматчики?..

Прошел час томительного ожидания, и вот показались четыре фашистских танка, а за ними в отдалении бежали автоматчики. Наиболее дальнозоркие бойцы даже без биноклей могли разглядеть, что у автоматчиков рукава мундиров засучены по локоть, а на поясах болтаются гранаты с длинными ручками.

Капитан Жабо находился в первом батальоне, который прикрывал дорогу к густому лесу и раскинувшимся неподалеку строениям совхоза. Первыми же очередями из танковые крупнокалиберных пулеметов был убит командир батальона. Командование принял на себя Жабо. По его приказу бойцы пропустили над собой вражеские танки, затем гранатами и бутылками с горючей смесью подожгли их. Охваченные пламенем, машины с крестами на бортах завертелись, скрежеща сорванными гусеницами. А как только гитлеровские автоматчики приблизились, Жабо вскочил во весь рост и неестественно громким для себя голосом крикнул:

— Вперед, за мной! В атаку! Бей фашистскую сволочь!

Стреляя из автомата, он успел пробежать метров тридцать, но неожиданно споткнулся и упал, раскинув руки. Две пули попали ему в ногу, но он, превозмогая боль, при помощи связных продолжал управлять боем. И лишь когда уцелевшие остатки немецкого полка побежали назад и скрылись за бугром, капитан Жабо в изнеможении перевернулся на спину и закрыл глаза. Подоспевшие санитары отнесли его в медсанбат.

Всех этих деталей Жабо, естественно, не рассказал полковнику, но тот, видимо, уже угадал скромность в характере капитана и, улыбнувшись, подытожил:

— Значит, бой для вас не новость, А впереди у нас еще много боев. Пока устраивайтесь и готовьтесь. Через несколько дней выступаем. Только не удивляйтесь и помните об одном: мы будем и войсковиками, и диверсантами, и партизанами, и разведчиками. По обстоятельствам.

Прошло четыре дня. За это короткое время Владимир Жабо перезнакомился со всеми бойцами и командирами батальона и успел завоевать уважение и любовь своей внимательностью, отзывчивостью, умением дать дельный совет, откровенно побеседовать по душам.

— Видать, командир обстрелянный, — говорили о нем бойцы. — С таким можно воевать.

Однажды полковник Иовлев направил капитана Жабо в Москву, в штабе отдельной мотострелковой бригады особого назначения, чтобы ускорить доставку батальону зимнего обмундирования и станковых пулеметов. Выполнив поручение, Жабо решил наведаться в НКВД, чтобы узнать дальнейшую судьбу своего «крестника». Майор Карлов встретил капитана сияющей улыбкой.

— Очень рад видеть вас, дорогой капитан. Могу сообщить, что вы не ошиблись. Неплохую птаху захватили. А с ее помощью окольцевали и вторую.

Эксперты НКВД после обработки паспорта установили, что бланк — подлинный, но все записи в нем сделаны недавно, два-три месяца назад. Тщательный обыск в Мытищах, где «учитель» квартировал в избушке старухи пенсионерки, дал богатый «улов»: в небольшом чемоданчике помещались портативный, но мощный радиопередатчик, два пистолета с запасными обоймами, различные фальшивые справки из разных советских военных госпиталей, командировочные удостоверения, код, радиошифр и прочие шпионские документы.

Но самое главное заключалось в том, что задержанный «учитель» признался в недавно полученном задании немецкого абвера: в первой декаде ноября он должен был установить связь со вторым крупным фашистским агентом по кличке «Нибелунг». Его предполагалось перебросить в Москву с Запада, через оккупированную Белоруссию. «Нибелунга», одетого в форму капитана советских пограничных войск, надо было искать на Красной площади, неподалеку от Мавзолея Ленина, где даже теперь, в суровое военное время, всегда задерживались небольшие группы людей, главным образом командировочных, так сказать — транзитных. Пароль таков. «Учитель», подойдя к «капитану», которого в лицо не знал, задает вопрос: «Любуетесь, товарищ командир?» Отзыв: «Каждый советский человек, попадая в Москву, не может не побывать у Мавзолея».

Майор Карлов довольно рассмеялся и добавил.

— Ведь бывают же такие чудеса в решете. «Учитель» принял вас, товарищ Жабо, за своего напарника из абвера и задал вопрос, который совпал с первой частью пароля. Но ваш ответ, капитан, не совпадал с текстом отзыва, и шпион сразу понял, что ошибся. Хорошо, что вы его задержали, а у нас ему пришлось развязать язык.

— Ну и отлично, — обрадовался Жабо. — А то я думал, что придется извиняться перед честным советским человеком… А как же тот, второй?

— В том-то и дело, что оба разведчика не знали друг друга в лицо. Этим мы и воспользовались. Я на некоторое время превратился в «учителя» и стал посещать Красную площадь. А позавчера сыграл главную роль: появился мнимый капитан-пограничник, Я назвал пароль, получил отзыв, а затем с помощью наших сотрудников задержал шпиона. На гимнастерке «капитана» оказались два ордена — Красного Знамени и Красной Звезды и две медали — «За отвагу» и «За боевые заслуги». На первых же допросах мы выяснили, что «Нибелунг» пользовался личным доверием адмирала Канариса и имел задание подготовить несколько диверсий.

…В свой батальон Жабо возвращался в приподнятом настроении. Поручение полковника Иовлева выполнено успешно, а задержание вражеского лазутчика — несомненная помощь органам государственной безопасности и командованию Красной Армии. Теперь можно полностью отдаться прямым служебным обязанностям заместителя командира батальона особого назначения. Война еще только начинается!..

Полковник Иовлев тоже был доволен поездкой своего заместителя в Москву.

— А вы удачливый, — дружески улыбнулся он, — хотя в нашем деле удачливость сродни чекистскому и военному мастерству… А теперь взгляните на карту.

Красный карандаш полковника прочертил линию от Москвы в районы Подмосковья, в тылы немецко-фашистских войск.

Чтобы налет на фашистский гарнизон был внезапным и успешным, надо было не только убедиться, что на пути к Угодскому Заводу нет вражеских заслонов и засад, но и передвинуться поближе к селу. Разведчики «сработали» быстро: они донесли, что в лесу противника нет, путь свободен. Сводный отряд форсированным маршем перебазировался на новую стоянку в нескольких километрах от Угодского Завода.