Лев Самойлов-Вирин - Майор милиции

Этот день мне запомнится надолго.

Утром дежурный по управлению милиции сообщил по телефону, что комиссар может принять меня. Наскоро позавтракав, я вышел на улицу. Мостовая и тротуары были мокры. Сохранившаяся после ночной грозы влажная свежесть чувствовалась и в прозрачном воздухе и в голубой чистоте неба. Трава на бульварах еще не обсохла и поблескивала под лучами солнца мириадами капель.

Часы показывали десять, когда, получив пропуск, я направился к указанному мне входу и очутился в саду с подстриженными деревьями, газонами и клумбами цветов.

В глубине сада широко раскинулось старинное здание с мощными белыми колоннами. Я вошел внутрь. В коридорах было прохладно и тихо. Только из какого-то отдаленного кабинета слабо доносились приглушенные голоса и стрекотание пишущих машинок.

Комиссар был занят, и мне пришлось ждать, правда, совсем недолго. Я даже не успел как следует оглядеться, как услышал свою фамилию и секретарь пригласил меня пройти в кабинет. За большим письменным столом сидел широколицый человек в очках, лет за пятьдесят. Бросились в глаза его сильно посеребренные волосы, прическа с пробором и ряды орденских ленточек на легком, светлом кителе.

Мы обменялись приветствиями. Однако телефонный звонок задержал начало нашего разговора. Комиссар жестом пригласил занять кресло перед его столом и взял трубку.

— Да, это верно, — негромко сказал он. — Бухгалтер столовой Орлов. Убит на улице выстрелом из пистолета… В семь часов вечера… Нет, в сознание не приходил… По-видимому, в целях ограбления. Пока не могу утверждать. Ведется расследование… Преступник был один в машине «Победа»… Нет, скрылся. Серого цвета… Нет, не такси. Сообщение об этом я вам послал… Обстоятельную справку получите завтра… Я понимаю… Да, завтра… Хорошо…

Комиссар говорил тихо, спокойно, но было видно, что он взволнован и раздражен.

— Прошу извинения. Еще одну минуту. — Комиссар снова поднял трубку и набрал нужный номер.

— Здравствуйте, Анна Герасимовна! — приветливо сказал он. — Как ваше здоровье? Лучше? Очень рад… А Федор Георгиевич дома? Недавно пришел… Знаю, знаю… Что делать, такая уж у нас участь, голубушка. Передайте, пожалуйста, чтобы он немедленно явился ко мне.

Комиссар закончил разговор и положил трубку. Я уже собрался было говорить о своем деле, но меня снова прервал телефон. Казалось, все, кто мог звонить и спрашивать, занялись этим именно сейчас. Чаще всего, как можно было понять из ответов, задавали два вопроса: «Как это среди бела дня, в центре города допустили преступление?» и «Задержан ли преступник?»

На первый вопрос комиссар не мог, естественно, ответить до окончания расследования. Но на второй, казалось бы, легкий вопрос следовало отвечать «нет». Однако это коротенькое слово комиссар не мог выговорить без досады и раздражения.

В открытые окна кабинета из сада вливался нежный аромат цветов. Неожиданно громко прозвучала сирена, и послышался шум удаляющейся машины. Комиссар поднял голову, и я увидел усталое, бледное лицо. Серые глаза в паутинках мелких морщинок внимательно смотрели на меня.

— Слушаю вас.

— Товарищ комиссар, вам, конечно, известно порученное мне задание?

— Редакция просит вас написать несколько очерков о передовых людях милиции. Не так ли?

— Совершенно верно. Не могу ли я…

— Извините, вам придется пройти в политотдел. Я распоряжусь, чтобы вам дали материалы.

— Видите ли, товарищ комиссар, — сказал я, — по бумажным отзывам трудно составить живое, а главное, верное представление о людях.

— Что же вы хотите? — Он откинулся в кресле.

— Хочу лично познакомиться с людьми, присмотреться к их работе.

Несколько мгновений комиссар задумчиво смотрел в сторону, что-то соображая, прикидывая, потом решительно сказал:

— Хорошо. Я предоставлю вам эту возможность…

Вошел секретарь и доложил о приходе майора Гончарова. Я оглянулся. Темноволосый, среднего роста, коренастый человек переступил порог. У майора было худое, энергичное, гладко выбритое лицо с правильными чертами. Твердо, несколько даже тяжеловато ступая, он подошел к нам и, обращаясь к комиссару, произнес глуховатым голосом:

— Здравствуйте, товарищ комиссар, явился по вашему приказанию.

— Садитесь. Докладывайте, как идет расследование.

Гончаров посмотрел на меня, потом перевел взгляд на комиссара.

Комиссар познакомил нас и сказал:

— Можете говорить.

Майор доложил, что он организовал проверку гаражей и стоянок автомашин силами милиции и общественности. В три часа ночи в гараже одного научно-исследовательского института была обнаружена автомашина «Победа» серого цвета с глубокой царапиной на кузове, очень похожей на след пули. Вскоре был задержан и шофер Савушкин, который спал дома пьяный.

Комиссар огорченно пожал плечами.

— Значит, еще никаких улик нет. В серый цвет окрашивают много автомашин, а происхождение царапины не выяснено. Что говорит Савушкин?

— Уверяет, что ездил к тетке в Клин и вернулся в гараж поздно вечером.

— Ну, вот видите… А кто ему разрешил уехать с работы по личным делам?

— Никто не разрешал. Я его допрашивал сегодня под утро. Сперва он заявил, что был выходной и в этот день не работал. Потом «вспомнил», что ездил по вызову заместителя директора института, а в конце концов сказал, что все это неправда, что он обманул заведующего гаражом и ездил к тетке в Клин.

— Как он объясняет царапину на машине?

— Говорит, какой-то мальчишка бросил камень. Как только получу заключение экспертизы, снова вернусь к этому вопросу.

— Он судился?

— Нет. Имел взыскание за нарушение правил уличного движения.

— Тетку допросили?

— Ночью по телефону мы связались с Клином и дали такое указание. Ответа ждем с минуты на минуту.

— Надо бы срочно проверить! — недовольным голосом заметил комиссар. — Кто ведет расследование?

— Начальник отделения капитан Дроздов. От управления в помощь ему выделен старший следователь Коваленко.

— Хорошо! — Комиссар помолчал. — Вот что. Вам я поручаю руководство расследованием по этому делу и с вас лично буду спрашивать.

— Слушаюсь! — Гончаров сделал движение, чтобы встать, но комиссар задержал его.

— Обыск у Савушкина произвели?

— Да, но безрезультатно. Ничего не нашли, кроме черной кожаной куртки, в которую, со слов свидетелей, был одет преступник.

— Кожаная куртка? У какого шофера ее нет? Что говорит директор столовой?