Лев Самойлов-Вирин - Майор милиции

— Он еще не допрошен.

— Почему? — удивился комиссар.

— Мы не могли сразу установить личность убитого: при нем не оказалось никаких документов.

— Понятно, — нетерпеливо перебил комиссар. — Но откуда и когда стало известно, что Орлов нес деньги в банк?

— Сегодня утром от сотрудников столовой. Орлов почему-то не стал дожидаться инкассатора. Подробностей не знаю. Сейчас поеду к капитану Дроздову и все уточню.

— В ваших возможностях ускорить темпы расследования, — сдержанно заметил комиссар. — Машину Савушкина хорошо осмотрели?

— Мне доложили, что, кроме царапины, ничего существенного не обнаружено. Я проверю.

— Да, да! Обязательно проверьте!

Вошел секретарь и молча положил комиссару на стол папку с документами. Комиссар просмотрел бумаги, снял очки и протер глаза носовым платком.

— Все проверьте, — продолжал он, не теряя нити разговора. — Однако расследование надо вести и в другом направлении. Это ведь не случайная карманная кража в толпе у какого-то ротозея. Здесь все заранее продумано и подготовлено. А нередко бывает, что преступления, которые сложно совершить, легко раскрываются, да-да… К примеру, кто мог совершить это преступление? Тот, кто знал, что Орлов, а не инкассатор банка понесет деньги, и какой дорогой он пойдет, и даже время, когда это будет происходить. Но ведь все это могли знать только очень немногие сослуживцы Орлова. Выявить этих лиц — первая и главная задача, которую вы, товарищ Гончаров, должны разрешить. Ясно?

— Вполне.

— Заодно надо выяснить, кто и почему разрешил бухгалтеру носить деньги, нарушая правила инкассации.

— Слушаюсь, будет сделано!

— Вот что, — продолжал комиссар, — немедленно через научно-технический отдел исследуйте, как давно снимался с машины номер. Очень странно, почему никто не заметил номера, а он должен был быть. Может быть, и фальшивый, но был.

— Номер был, но люди растерялись и…

— А почему постовой не записал номер? Тоже растерялся?

— Вряд ли, товарищ комиссар. Вы его, наверно, помните. Он этой весной спас двух ребятишек во время ледохода. — Гончаров посмотрел в мою сторону и добавил: — Шалили на льду, льдина перевернулась, и они свалились в воду.

— A-а, — протянул комиссар, — конечно, помню! Крылов — его фамилия. Хороший милиционер. Почему же теперь он так оплошал?

— Вчера я выезжал на происшествие, — ответил Гончаров. — Вы разрешите, вот план.

Гончаров, не торопясь, развернул принесенный им большой лист бумаги, свернутый в трубку, разложил на столе перед комиссаром и стал объяснять:

— Это Земляной вал. Вот улица Карла Маркса. Здесь Гороховский переулок. Видите, он сразу круто сворачивает в сторону, и если глядеть с улицы, то можно подумать — это тупик. Крылов услыхал выстрел, — Гончаров взял из резной деревянной кружечки на столе комиссара карандаш и указал место на плане, — когда был вот здесь, около входа в сад имени Баумана, это метров семьдесят пять — сто от Гороховского переулка. Прибежав, он увидел лежащего на тротуаре мужчину и на полном ходу уже на повороте автомашину, серую, без шашек. Он крикнул: «Стой!» — побежал за машиной и дал по ней выстрел. Но, когда добежал до поворота, машина уже исчезла из виду. Организовать погоню за ней было поздно и бесполезно. Плохо, конечно, что он номера не заметил, но вчера вечером перед грозой стало темно, а потом, словно нарочно, хлынул сильный дождь…

Комиссар внимательно слушал, глядя то на Гончарова, то на план, лежавший на столе.

— Ваши объяснения убедительны, — медленно проговорил он, — но факт остается фактом. Совершилось преступление, рядом был милиционер, который, вместо того чтобы организовать погоню, стрелял в машину и дал скрыться преступнику. Прошу произвести тщательное служебное расследование.

— Слушаюсь!

— Вы понимаете, как мы виноваты? Нами для изобличения преступника еще ничего не сделано, а время не ждет.

Комиссар снял с маленького настольного коммутатора трубку и нажал один из никелированных рычажков.

— Товарищ Раскатов? Здравствуйте! По делу Орлова задержана автомашина… Да-да… Кто ведет экспертизу? Профессор Черпаков? Хорошо. Разыщите его и попросите позвонить мне… Он у вас? Очень кстати. Передайте ему трубку. Здравствуйте, Василий Федорович! Как вы себя чувствуете? Очень рад. Когда выходит «Судебная баллистика»?.. Ну, наконец-то… Да, я хотел спросить, что за царапина на автомашине. Пробоина? Стало быть, камень исключается… Так, так… Огнестрельное оружие большой силы?.. Да, милиционер стрелял из «ТТ». Понятно… Спасибо… Желаю здоровья.

Положив трубку, комиссар задумался, закурил, побарабанил пальцами по столу и уже без всякого раздражения сказал:

— Теперь у меня сомнений нет. Все же работы по этому делу будет еще много. Может быть, Дроздову не хватает работников, мобилизуйте из городского аппарата. Впрочем, вам на месте будет виднее. Докладывайте регулярно, как пойдет расследование.

— Слушаюсь!

— Савушкин женат?

— Так точно!

— Допросите лично жену Савушкина, ее показания могут иметь решающее значение, и смотрите, как бы она не перепрятала деньги и оружие. Это создаст дополнительные трудности в расследовании.

— Я это учитываю.

— У вас есть еще что-нибудь?

Гончаров молча протянул пачку фотографий. Комиссар мельком взглянул на них и передал мне.

Это была серия обзорных снимков места происшествия с отметками красной тушью: крестиком — стоянка машины и стрелкой — направление, по которому она скрылась. Я пристально рассматривал четкие и ясные фотографии улицы, живо представляя происшедшую там человеческую трагедию.

— Товарищ комиссар, — воспользовавшись наступившим молчанием, сказал я, — разрешите мне присутствовать при допросе задержанного преступника?

— Это я и имел в виду, — ответил комиссар, — Поэтому и задержал вас у себя. Поезжайте! Посмотрите, как мы работаем.

Комиссар встал, мы тоже поднялись.

Подойдя ко мне, комиссар добавил:

— Теперь вы имеете возможность лично все увидеть, будете «на переднем крае». Это, конечно, лучший путь.

Неслышно ступая по ковру, я и Гончаров вышли из дверей кабинета.

Из приемной Гончаров позвонил в гараж, вызвал машину и затем, как мне показалось, довольно сухо пригласил меня. Мы молча спустились к выходу.

Когда машина подошла, я спросил:

— Может быть, вы недовольны моей просьбой? Скажите, я сейчас же уйду.

— Что вы?! — неожиданно горячо запротестовал Гончаров, приподымая брови и глядя на меня чуть покрасневшими от бессонницы глазами. — Чем же мне быть недовольным?

Он взял меня под локоть, дружески подсадил в машину и занял место рядом.

— У меня, наверно, такой вид… недовольный. Так на это есть основания. Да вы не обращайте внимания. С чего это вы взяли, право! Пожалуйста, смотрите, наблюдайте, только…