Александр Карелин - Регистан где-то рядом (сборник)

К семи часам утра управление третьего батальона расположилось на высоком пригорке. Отсюда во все стороны была прекрасная видимость. Вся «ленточка» дороги сейчас видна, как на ладони. По этой дороге и будет двигаться боевая колонна. Для проведения рейда задействованы были большие силы: кроме 70-й отдельной мотострелковой бригады сюда переброшены части из Шинданда, Лошкаргаха («Лошкаревки», так между собой называли это место) и, даже, говорили, из-под Кабула.

И вот «день икс» наступил. Первое июня. На родине многих солдат и офицеров это считалось началом лета. Только не здесь. В провинции Кандагар, как и в одноименном городе и его окрестностях, этот день никому в голову не приходило считать первым летним днем. Солнце немилосердно палило уже второй месяц, выжигая все живое. Зеленые участки растительности встречались лишь вдоль арыков и рек, число которых стремительно сокращалось.

Еще этот день с 1949 года традиционно считался Международным днем защиты детей.

Однако это событие в расчет не принималось. Шла война, гибли люди, как с той, так и другой стороны. Смерть не щадила и детей. В этом рейде опять будут потери. Возможно, пострадают и дети…

Командир батальона майор Тараборин громко разговаривал по рации с командиром седьмой роты, давал последние указания. Бойцы этой роты обеспечивали безопасность колонны в зоне своей ответственности – от района «афганского ГСМ» до виноградников Сенджерая. Восьмая и девятая роты тоже занимали сейчас участки вдоль дороги далее на запад почти до Махаджири. Огромная территория!

Подобную работу батальон выполнял уже многократно, все действия солдат и офицеров были отработаны до автоматизма, каждое нападение встречалось ответным огнем. Как правило, проходящие колонны, в том числе и боевые, «проскакивали» без особых потерь зону третьего батальона.

Старший лейтенант Невский, исполняющий обязанности врача третьего батальона, без особых усилий смог разглядеть не менее десятка бронетранспортеров, боевых машин пехоты и танков, расставленных на видимом участке по краям дороги на удалении друг от друга. Боевая вахта началась. Все ждали начала движения большой колонны.

Основная задача предстоящего рейда – «разобраться» с Кандагарской «зеленкой», причем начинать следовало с самого знаменитого места в Кандагаре – Черной площади. Это – на выходе из города в сторону Шинданда. Впрочем, площади как таковой нет: дорога среди «зеленки». Но особенность в том, что эта самая «зеленка» подступает здесь к асфальту почти вплотную, давая возможность «духам» расстреливать проезжающих по трассе в упор. Каждый раз колонны техники, включая бронированные БТР, БМП проносятся здесь по дороге на предельной скорости, с ветерком. Но растут на Черной площади красивейшие розы. И розы эти дают представление о характере самой войны. Вот из-за этих розовых кустов частенько и бьют из гранатометов и автоматов по нашим машинам. Так что красота может быть обманчивой.

Комбат закончил разговаривать с командиром роты, поднялся с раскладной табуретки, прошелся по пригорку. Несколько бронетранспортеров и одна БМП-2 (боевая машина пехоты) стояли полукругом в качестве надежной защиты управления батальона. Машина связи – «будка» на базе ГАЗ-66 с многочисленными антеннами – «штырями» и «перекладинами» на крыше стояла в центре полукруга. Связь на войне имеет первостепенное значение, делая командира «вездесущим», не давая «оглохнуть» и «ослепнуть». Сан Саныч выглядел довольным – все идет по плану.

Он вернулся под натянутую метра на три от крыши машины маскировочную сеть, создающую хоть какую-то тень, присел за большим столом, заваленном бумагами. Начальник штаба капитан Кобылаш тут же наклонился к нему с вопросом. Они негромко переговаривались.

Замполит батальона майор Пястолов и его тезка Владимир Пугайчук, старший лейтенант, командир взвода связи батальона, азартно играли за соседним столиком в нарды. Они решили использовать возникшую передышку – комбат объявил перекур до появления сводной колонны. Там будет уже не до отдыха.

Все офицеры на пункте управления батальона, за исключением комбата, разделись по пояс, как в постоянном полевом лагере. Жара стояла уже с утра. Сан Саныч не хотел, по его выражению, «сверкать телесами», поэтому не снял свою тельняшку. Сейчас в ней и в горно-пустынного окраса трофейных штанах он напоминал боцмана, списанного на берег.

Невский подсел к игрокам, стал следить за ходом поединка. Говорят, нарды – одна из древнейших игр на Земле. Азарт офицеров «распалялся» с каждой минутой. Действительно, интересно! Но сам он пока плохо разобрался с правилами игры. Наши шашки нравились ему больше. Понаблюдав еще несколько минут, доктор уселся читать книгу.

До появления колонны оставалось менее двух часов.

24 часа назад

Конечно, на все воля Аллаха… Раз он послал эту болезнь на жену, значит, надо принять это безропотно. Так учили. Вон, и мулла всегда об этом говорит. Но почему так сжимается сердце, когда смотришь на страдания Гульнары. Сейчас этот «цветок граната» (дословный перевод имени. – Прим. авт .) совсем «усох». Но для него она по-прежнему остается, как «Джамиля» («Прекрасная»). Двух сыновей подарила ему. При воспоминании о первом сыне опять защемило сердце. Назвали его Бавр, вот теперь этот «леопард» (дословный перевод) второй год сражается с неверными. Жив ли? Давно не передавал никаких вестей с гор. А, может, снова в лагере в Пакистане. Он уже взрослый, двадцать лет исполнилось. Настоящий мужчина! Но все равно переживаешь за него.

Хорошо, что младший сын Ториалай всегда рядом. Главный помощник и в поле, и в доме. Ему недавно исполнилось четырнадцать лет, но он уже высокий и крепкий парень, почти сравнялся с отцом. За него я спокоен – не даст себя в обиду. Так и оправдывает свое имя (дословный перевод – «доблестный», «храбрый»). Но очень горяч! Пока нужен за ним глаз да глаз.

А как он любит свою мать! Очень переживает из-за ее болезни. Все просит меня найти лекарства. А где их взять? Сколько горя уже принесла эта малярия!

Хабибулла (дословный перевод – «Любимый Аллахом») тяжело вздохнул. Это был высокий крепкий мужчина средних лет с черной окладистой бородой и загоревшим дочерна лицом. Он стоял посреди пыльного дворика своего дома и смотрел на утреннее солнце, безраздельно господствующее на голубом небе. Впрочем, назвать это домом можно было лишь с большой натяжкой. Это было полуразвалившееся глиняное строение, обнесенное глиняной же стеной – дувалом, который окружал дом. Почти в центре дворика находился колодец – кяриз (система ирригации, использовалась и как подземные ходы). Еще во дворе имелся навес с нарами, сделанными из грязных, не струганных досок, на которых лежала толстая кошма. Здесь часто ночевал хозяин дома, чтобы не видеть страдания жены во время очередного приступа лихорадки. Он не мог ей ничем помочь, она это знала и терпеливо сносила страдания. В глубине дворика имелся еще один навес – загон для живности.