Александр Карелин - Регистан где-то рядом (сборник)

Ишчанов выпрыгнул из машины, поддержал огонь с поста. Через несколько минут подтянулась и вся колонна. В бой вступили зенитные установки, и стало несколько легче.

По цепи передали, что в замыкании туговато с патронами. Рузимбай пополз к своей машине (он тогда ездил с командиром роты), где хранился командирский запас – два ящика. Командир роты, тогда еще старший лейтенант Сероштанов, в несколько секунд вскрыл один из них и отправил в хвост колонны. Из второго по две пачки раздал Ишчанову, сержанту Баеву, оставил себе.

Пока заряжали патроны, ранило капитана Центило, секретаря парторганизации батальона. Пока перевязывали офицера, душманы подожгли машину Ишчанова. Медленно занимался прорезиненный тент, за которым плотно, один к одному, стояли ящики со взрывателями.

Ротный и рядовой Ишчанов поняли друг друга без слов. Рузимбай броском преодолел простреливаемый участок и вскочил в горящую машину. Старший лейтенант метнулся к бронетранспортеру – надо было столкнуть с проезжей части горящий автомобиль. В «бронике» сразу все поняли, попятились из укрытия и пошли на таран. Это было жуткое зрелище – казалось, что огненный смерч в одно мгновение проглотил стальную коробку бронированной машины. Летели снопы искр, трещал металл, гул огня смешивался с ревом двигателя «бэтээра». Затем огненный шар оторвался от него и покатился под откос. Старший лейтенант жестом показал Ишчанову, что надо немедленно пускать туда же и их КамАЗ, загруженный ящиками со взрывателями.

Ишчанов бросил взгляд на кузов: огонь лишь только подбирался к зеленым ящикам, у него было еще время. И он резко подал вперед педаль акселератора. Бронетранспортер уже освободил проезд вперед. Двигатель захлебнулся и умолк. Рузимбай почувствовал, как его мгновенно прошиб холодный пот, – если машина не заведется, ее уже ничто не сможет спасти. И он приказал себе: «Спокойно, без суеты!» Повернул ключ зажигания, двигатель «схватил». Выжал сцепление, включил передачу – вперед!

Теперь надо прижаться влево к кромке пропасти и обойти осыпь. И спокойно. Краска на ящиках только-только начала пузыриться, в запасе есть несколько секунд. Можно успеть, можно…

– Прыгай, Ишчанов! Прыгай! – кричал ему старший лейтенант Сероштанов, но Рузимбай не слышал голоса командира, не видел его отчаянных жестов. Не видел напряженных взглядов своих сослуживцев – все ждали трагической развязки: пламя уже вовсю играло на машине, горел не только прорезиненный тент, но и доски кузова.

А Рузимбай старался не оглядываться, не смотреть в зеркало заднего вида. В двадцати метрах перед ним была скала, за нею крутой поворот, вот туда и надо успеть, и тогда мощный взрыв уже никому из его товарищей не принесет никакого вреда. Что будет с ним – он не хотел думать. Главное – спасти своих.

Как только КамАЗ, вихляя и подпрыгивая на пробитых шинах, свернул за скалу, Ишчанов прижал его к обочине, остановил и выпрыгнул из кабины. Теперь – назад! Теперь пусть рвет!

Что-то заставило его оглянуться. И он сразу увидел, что ящики со взрывателями только-только занимаются огнем. И в голове пронеслось: ведь в ящиках взрыватели к тем боеприпасам, которые везет колонна. Без взрывателей весь груз – балласт, безжизненный металл.

Ишчанов, прикрывая от огня лицо, выхватил из-под кузова лопату, и начал остервенело кидать в огонь смешанный с песком щебень.

Когда был присыпан последний всплеск пламени, рядовой Ишчанов сунул лопату на свое место, передернул затвор автомата – надо было теперь в другой бой вступать. И в этот момент ему обожгло правую ногу. Словно шмель ужалил.

Нога как-то неестественно подломилась, и он рухнул рядом с дымящей машиной. Отполз не спеша за скаты, осмотрелся и выпустил две очереди по валунам, за которыми засели «духи». А потом вдруг накатила боль, тупая до оцепенения. Казалось, он на мгновение лишь закрыл глаза, а открыл – незнакомые белые стены, капельница у кровати, еще какие-то предметы. Резко поднялся, глянул поверх повязок на ноге и с облегчением откинулся на подушку. Нога – цела!

Зашли врачи, проверили его состояние. Очень обрадовались, что раненый пришел в себя. Оказалось, что на вертолете Ишчанова переправили с места ранения, прооперировали в медицинской роте Кандагара, извлекли пулю из бедра, которая, к счастью, не повредила кость.

Несколько дней спустя Рузимбая заехал проведать командир роты. Старший лейтенант восхищался геройским поведением Ишчанова в бою, сообщил о представлении героя к ордену.

Целый месяц пролежал на белых простынях солдат, наслаждаясь жизнью и тишиной. Молодой организм быстро восстанавливал силы.

При выписке его лечащий врач старший лейтенант Невский долго жал ему руку, просил беречь себя и больше не попадаться на мушку врагам, а еще приглашал заглядывать просто в гости при случае.

– Ты, Рузимбай, в бою геройски себя проявил. Но и здесь не меньшее мужество свое показал при лечении. Никогда не слышал твоих стонов и жалоб. Настоящий солдат!

…А орден Рузимбай Ишчанов получил на праздник 23 февраля. Это был счастливейший день его жизни…

Командир третьего батальона 70-й бригады майор Тараборин долго и обстоятельно разговаривал по ЗАС (секретный канал связи) с командиром Бригады. То и дело из каменного дома, в котором размещался штаб батальона, расквартированного в пустыне, доносились уточняющие вопросы, которые перемежались словами «есть!», «так точно!», «никак нет!». Наконец, прозвучала заключительная фраза: «Слушаюсь! Об исполнении доложу!»

Сан Саныч вышел из «крепости» (как все в шутку именовали этот единственный каменный дом, возведенный среди пустыни, укрытый сверху вместе с прилегающим двориком маскировочной сетью), не спеша подошел к деревянному столу, врытому в середине огороженного участка.

Вокруг стола на лавках сидели офицеры управления батальона и два командира рот, потягивая из стаканов холодный квас. Целая бочка самодельного кваса хранилась в погребе каменного дома, сохраняя спасительный холод полюбившемуся напитку. Жара на солнце стояла нешуточная. Даже в тени термометр перевалил за пятьдесят градусов. Был послеобеденный перерыв, офицеры отдыхали, пытаясь хоть немного остудиться кваском.

– Ну, что там, командир? – первым не выдержал майор Пястолов, замполит, глядя на озабоченное лицо Тараборина.

– Завтра приказано выехать за нашим пленным солдатом, достигли, наконец, договоренности об его обмене на группу захваченных «духов», в том числе на очень важную «шишку». Впрочем, эта работа будет проведена офицерами из афганского ХАДа (органы безопасности. – Прим. авт .), нам приказано только забрать парня, привести сюда, в полевой лагерь, а потом на «вертушке» переправить в нашу Ббригаду.