Александр Карелин - Регистан где-то рядом (сборник)

– Кто же это все будет съедать? – задал, наконец, разумный вопрос Бабенко. – Мы тут все на бессолевой диете, я вообще не могу ничего есть – живот болит.

– Ничего, можно немного «расслабиться» в новогоднюю ночь, а потом, мы не все же слопаем в один присест, будем растягивать удовольствие. Сразу решим, что в первую очередь съедим картошку, пельмени, всякие салаты, а консервы по желанию будем открывать. Лады?

На том и порешили.

На ужин не ходили, прямо в палате поели еще теплой жареной картошки с луком, раскладывая ее на одноразовые тарелки, пили компот из сухофруктов. Все были довольны, вспоминали, кто и как отмечал прошлый новый год. Выяснилось, что все впервые оказались в подобной ситуации – в больничных стенах.

– Ничего, ребята, поправимся все, не переживайте. Еще и вспоминать будем про такой необычный праздник. Лучше, конечно, синица в руках, чем утка под кроватью! Но и здесь мы с вами не пропадем, – не унывал Устинович.

Ясно было, что его заболевание проходило легче других. У остальных, нет-нет, да болезнь напоминала о себе, тогда лица искажались гримасой боли. Бабенко усиленно растирал свой живот, он, впрочем, почти и не ел ничего.

В десять вечера их пришли поздравлять Дед Мороз (с огромной белой бородой и в шикарном восточном халате), в котором все без труда узнали старшую медсестру. Дежурная медсестра, черноволосая Света, была одета Снегурочкой. Это оказался приятный сюрприз. Всех заставили спеть, прочитать стишок или рассказать анекдот. Маленького Лешу Никонова заставили встать на табуретку. Он пропел куплет «В лесу родилась елочка». Каждому Дед Мороз вручил по апельсину и конфете, доставая их из своего красного мешка. В заключение Дедушка разрешил сегодня праздновать до 1 часа ночи, но не более. После ухода дорогих гостей настроение окончательно стало праздничным. Стали по очереди рассказывать анекдоты, смешные высказывания:

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны!

– Баба с воза, волки сыты!

– Кто первый встал, того и тапки!

– Счастливые трусов не надевают!

– Если голова болит, значит, она есть!

Шутки сыпались, как из рога изобилия. Невский от души смеялся над анекдотом:

– У тебя вчера жена родила? – Да. – Поздравляю. Как назвали? – Наташей. – Замечательное имя. – Имя-то за мечательное, но намучается с ним пацан…

Сам Невский вспомнил несколько фраз из школьных сочинений (раньше собирал их из институтской газеты): «Онегин был богатый человек: по утрам он сидел в уборной, а потом ехал в цирк», «Комната Раскольникова была похожа на гроб с желтыми обоями», «Пугачев пожаловал шубу и лошадь со своего плеча», «Пьер был светский человек и поэтому мочился духами».

Решили, что пора накрывать праздничный стол. Продолжая смешить друг друга, принялись раскладывать по тарелкам (прихватили на кухне) салаты, консервы, фрукты, овощи, мясные блюда. Расставляли бутылки с соками, банки с компотами, металлические банки с голландским лимонадом «Сиси». Праздник предстоял безалкогольный, но это никого не смущало.

В 23 часа пришла раскрасневшаяся сестра Света. Она настояла на очередной процедуре для Невского: он забыл, что на ночь ему от кашля ставят банки. Пришлось подчиниться. Пока он лежал на животе, боясь пошевелиться, к нему подошел Виктор Устинович и вложил в руку баночку, прошептав на ухо: «Это тебе подарок к Новому году – личный запас соли на будущее. Знаю, как ты мучаешься. Смотри, чтобы врачи не конфисковали!» Вот это подарок! Невский искренне обрадовался: «Спасибо, Витя! Я твой вечный должник!»– «Ладно, сочтемся», – засмеялся он.

Вернулся Исаков, он выходил вслед за медсестрой.

– Мужики, с нами будет встречать Новый год Светочка, я уломал ее! Прошу при даме вести себя прилично.

Офицеры одобрительно загалдели. Последний день старого года неуклонно подходил к концу. Все уже расселись у стола и приставленных тумбочек, поглядывая на часы. Ждали лишь Невского и Светлану. Наконец, она сняла банки со спины Александра и спустя пару минут вернулась. Юрик посадил ее на почетное место во главе стола рядом с собой. Сначала, как полагается, проводили старый год, чокнувшись кружками с компотом. Из радиоприемника звучали эстрадные мелодии.

Время в Афганистане отличается от московского даже по минутам– 1,5 часа разница, поэтому полуночи дождались по своим часам. Последнюю минуту отсчитывали хором. Есть 00.00! Ура! С Новым годом!! Громко сдвинули кружки, выпили, бросились обниматься, каждый норовил поцеловаться со Светланой. Она счастливо смеялась – столько внимания от мужчин!

В это время на улице началось «светопреставление»! Почти одновременно ударили сотни автоматных очередей, трассеры прорезали небо по всем направлениям. Затем присоединились крупнокалиберные пулеметы, ударила танковая пушка одна, другая, третья. Наконец, вступили в «оркестр» и реактивные установки «ГРАД». Грохот стоял невероятный. Все бросились к окнам, а потом и выбежали на улицу. Со стороны расположения Кандагарской бригады прилетал этот шум. Но с другой стороны не остались без ответа: не меньшая канонада доносилась и со стороны аэропорта Ариана. Советские воины приветствовали наступление Нового года! Это было незабываемое на всю жизнь зрелище.

В палату возвращались возбужденные и счастливые. Дальше праздник пошел своим чередом: ели, пили соки, компоты, слушали магнитофон и радио, пытались поймать Москву. Танцевали по очереди с единственной дамой. Но усталость и болезни брали свое. К часу ночи начали «расползаться» по своим кроватям, ушла и гостья. Виктор наспех убрал со стола. БÓльшую часть блюд унесли еще раньше в сестринскую, где праздник отмечали другие сестры, санитарки и санитары. Вскоре все в палате угомонились. Первый Новый год для Невского в Афганистане наступил…

Утром Невский поднялся одним из первых, состояние было более-менее, решил умыться, пока не набежало народу. Впрочем, Сергей Бабенко уже отсутствовал. Его он увидел в умывальной комнате в единственном лице. Серега без майки, обнажив мускулистое, прекрасно сложенное тело стоял у раковины и пытался чистить зубы. Руки его ходили ходуном, он никак не мог попасть щеткой в рот, все тело его тряслось мелкой дрожью. Александр сначала онемел от такого зрелища. Если бы он сам не сидел с ним вчера за одним столом, то решил бы – перед ним человек после страшного похмелья. Наконец, прокашлявшись, Невский спросил:

– Серега, что с тобой?

– Сам не знаю, что случилось, трясет всего. Сюда шел еще нормально себя чувствовал, даже обмылся по пояс. – Произнес Бабенко еле слышно, даже не взглянув на товарища. Потом он в сердцах бросил зубную щетку, попытался умыть лицо, но вся вода расплескивалась. В отчаянии он сунул голову прямо под струю воды, глухо застонал.