Александр Карелин - Регистан где-то рядом (сборник)

Солдаты выгружали из автомобиля последние ящики. Переносили их в «брюхо» серебряной «птички». Здесь же стояла небольшая группа офицеров с чемоданами и сумками – попутчики.

Вскоре автомобиль с солдатами укатил. Один из летчиков пригласил всех на посадку, проверял посадочные талоны, кивал, давая добро на вылет.

Винты начали свое стремительное вращение, самолет выехал на взлетную полосу, начался разбег. Мягко оторвались от земли. Летим! До свидания, Кабул! Здравствуй, далекий Кандагар!

Не прошло и пяти минут, как носильщики внесли в палату безногого офицера. Даже под одеялом просматривались его короткие культи. Осторожно опустили носилки на пол в «поле видимости» Невского. Молча удалились.

– Привет, славяне! Капитан Александр Кроха, собственной персоной. Теперь действительно стал оправдывать свою фамилию. Укоротили меня наполовину, отрезали обе ноги по самое «не балуй». Теперь надо для меня подыскать второй такой же «обрубок» и положить нас на одну кровать «валетом». Это такая экономия койко-мест! Мы даже лягнуть друг друга не сможем. – Он вызывающе посмотрел на капитана Красько, потом перевел взгляд на старшего лейтенанта Невского. Сплюнул прямо на пол и продолжил. – Воспитывать меня будешь? Я тебя узнал, ты ведь тоже из Кандагара, в медроте служил. Вижу, тебе тоже не сладко. Ну, давай «тренди» про чудесный дар – жизнь. Ни хрена у тебя не выйдет. Я и слушать тебя не стану.

– А с чего ты решил, что я стану тебя воспитывать? У нас в палате без тебя хватает тяжелораненых ребят, которые стойко переносят мучения, не «распускают сопли». – Жестко осадил «гостя» Невский.

– Опаньки! Как заговорили. Я тоже не распускаю сопли. А зачем меня тогда сюда приперли?

– Тебя и приперли, чтобы помог нам одного офицера в чувства привести. До сих пор в шоке после ранения, потерял оба глаза, теперь только с собой разговаривает. Не отвечает на наши вопросы. Его Петр зовут. Попробуй к нему обратиться, может, у тебя получится.

Невский показал здоровой рукой на кровать капитана Копейкина.

– Хм-м. Интересный случай. У меня в роте тоже был боец, у него на глазах земляк погиб, голову осколком начисто срезало, а того бойца вскоре контузило. Так он тоже долго потом сам с собой разговаривал. Кстати, в вашей медроте и лежал. Я его навещал несколько раз. А очухался он, когда стали ему письма из дома читать, тут он и пришел в себя. Не сразу, конечно, но сработало.

– Отлично, Саша! Великолепная идея. Вот видишь, не зря тебя к нам принесли.

– А кто это весь забинтованный у вас? Обожженный что ли?

– Точно, это наш Сергей, врач батальона, ему здорово досталось. Но парень держится мужественно. Как видишь, есть и те, кому пришлось хуже.

Кроха промолчал. Потом достал из-под подушки пачку сигарет, не спеша, щелкнул зажигалкой.

– Александр, здесь же нельзя курить, – подал голос Николай Красько. – Нашему Сереге и так тяжело дышать – ожог дыхательных путей у него.

– А мне врач разрешил в моей палате курить. Извините, мужики. – Он торопливо загасил сигарету об пол. – Та к как на счет чтения писем для этого парня?

– Конечно, попробуем, надо врачу сказать. Хорошо бы еще найти такие письма. Ты-то сам как ранение получил? Мы и, правда, с тобой не раз «пересекались» в бригаде. Хорошо тебя помню. Чай, в одной столовке кормились.

– В середине января подорвался на мине. Возвращались домой с задания, прямо у въезда в расположение бригады наскочил на своей БМП на свежую «закладку». Главное, утром там же проезжали – все было нормально. Когда успели эти суки установить?! Совсем близко уже подбираются к военному городку. Мой водитель погиб почти сразу, а мне обе ноги перебило. У других бойцов тоже разные травмы были, но не опасные для жизни. Меня практически сразу в наш Кандагарский госпиталь переправили. Хорошо все сделали врачи, обе ноги сохранили. Я на следующий день даже обрадовался, мол, легко отделался. Несколько дней все шло нормально. А потом…

Капитан надолго умолк. Снова достал из-под подушки сигареты, прикурил дрожащей рукой от своей зажигалки. Выпустил длинную струю дыма. Вспомнил, видимо, о просьбе. Тут же потушил сигарету, скомкал ее и бросил в открытую дверь. Продолжил хриплым, «осевшим» голосом:

– А потом начались осложнения. Ноги загноились. На перевязках я задыхался от вони из своих ран. Долго врачи боролись за сохранение ног. Потом стали говорить об ампутации на уровне середины голеней. У меня там были переломы-то. Но я не соглашался ни в какую. Позже на специальном самолете переправили сюда, в Кабул. Я уже ничего не соображал. Температура была очень высокая. Вроде гангрена началась. Чтобы жизнь спасти мне обе ноги и отняли на уровне середины бедер. Вот теперь и стал таким…

Капитан лег на спину и закрыл глаза рукой. Все молчали, пропуская через себя чужую боль. Еще одна исковерканная судьба. Еще одна молодая жизнь погублена на корню.

– У меня тоже ампутация прошла на этом уровне. Правда, одна нога. – Первым нарушил молчание Николай. – Но я планирую остаться в армии еще. Конечно, я врач, мне могут подыскать местечко «теплое». Может, и в госпитале будет должность. Но тебе, Саня, сложнее найти место в строю. Но есть же масса должностей нестроевых! Наконец, в военкоматах можно служить. После Великой Отечественной войны вон, сколько инвалидов было, но многие с ужасными последствиями травм оставались на службе. Так что, Саша, настраивайся на дальнейшую службу в военкомате какого-нибудь областного города. Не меньше! А-то и в столице нашей Родины городе Герое. А что? Заслужил! Пусть они там подвинутся для геройского парня, который честно исполнил свой интернациональный долг (будь он не ладен!). Протезы сейчас неплохие научились делать. Это не деревяшки, на которых наши отцы и деды прыгали после той войны.

Николай Красько даже уселся в кровати, жестикулируя руками, добиваясь большей убедительности. Александр Кроха тоже сел на носилках и исподлобья наблюдал за товарищем по несчастью. Что-то все же изменилось в его настроении, в его взгляде.

– Я десантник! Собирался посвятить этому всю жизнь. Закончил еще в Калинине «кадетку». И вдруг я буду сидеть и перебирать бумажки, штаны просиживать? – капитан сказал уже спокойным голосом. Кажется, внутренне он сам склонялся к такому решению. – А что, могут все же и без двух ног в армии оставить служить?

– Конечно, Саня, конечно! Каждый год число инвалидов из Афгана увеличивается. На «верху» тоже об этом вынуждены думать. Ничего, напишем с тобой рапорт на имя министра Обороны, он и разрешит нам дальнейшую службу. Попомни мое слово. Так что, кончай «киснуть» и настраивайся на новую жизнь.