Александр Андреев - Степан Бандера в поисках Богдана Великого

25 июля 1934 года в семь часов тридцать минут утра боевики ОУН во Львове застрелили директора гимназии Ивана Бабия, требовавшего от учеников активно доносить друг на друга. 9 ноябре 1934 года хорватские националисты, усташи, во французском Марселе убили короля Югославии и Сербии Александра I, ехавшего в автомобиле вместе с министром иностранных дел Франции Луи Барту. Интерес к националистам в мире был очень большой, и в этой обстановке 18 ноября 1935 года в Варшаве начался суд над членами ОУН по делу Перацкого, которым Степан Бандера смог доказать, что «унтер-офицерская вдова сама себя может высечь» и увеличил членов организации Коновальца на порядок.

К суду по убийству Перацкого благодаря «архиву Сеника» были привлечены двенадцать оуновцев, включая и двух женщин. В условиях политической истерии польская полиция с удовольствием и почти безнаказанно громила украинское подполье, арестовывая при этом всех, кого хотела и могла, шантажируя и провоцируя, месяцами выбивая у задержанных нужные ей признания и фальсифицируя следственные дела для последующего получения чинов, наград и премий.

На следствии оуновцам предъявляли документы из «архива Сеника» и это вызывало у них настоящий шок. Именно с этого момента в ОУН начался раскол между молодыми галичанами и старыми пуновцами, спокойно работавшими на оккупированную Украину из-за спокойной заграницы.

Польские полицейские говорили арестованным оуновцам, что на них дают показания их товарищи и родственники, подделывали документы, доказательства. Все арестованные сотни оуновцев понимали, что если бы не раскрытый «архив Сеника», они давно были бы на свободе. Степан Бандера, проанализировавший провал-разгром КЭ ОУН на ЗУЗ досконально, был уверен, что полицию на квартиру Сеника в Праге навел Ярослав Барановский, брат давно выявленного предателя и глава организационной референтуры и член ПУН, участник совещания четверых по Перацкому в апреле 1933 года в Германии.

Степан Бандера и его близкие товарищи на полицейские провокации не поддались, но пятеро оуновцев показания дали. 18 ноября 1935 года в окружном суде Варшавы начали судебный процесс по делу Перацкого, на котором Степан Бандера сумел сделать Организацию Украинских Националистов широко известной на Украине, в Польше и Европе.

Незадолго до начала суда Украина была потрясена гибелью одной из руководительниц женской разведки ОУН. Студентка уже знаменитой на всю Украину Львовской Политехники двадцатилетняя Мария Кос, вместе с Екатериной Зарецкой, Верой Свентицкой, Анной Недзведской, Дарьей Гнатковской очень успешно работала в разведывательной референтуре Провода ОУН на Западной Украине. При аресте в родном селе Угнов под Сокалем Мария Кос приняла яд, чтобы избежать полицейских надругательств. Общественное мнение было сильно взбудоражено и польскую полицию «гиен» стали, совершенно заслуженно, называть террористической организацией.

Утром 18 ноября в Варшаве началась борьба за влияние на человеческие души, и в этой дуэли Степан Бандера имел один шанс из тысячи для победы. Ему его хватило, дело было не только в знаниях и политическом мастерстве руководителя ОУН на Западной Украине. Краевой проводник использовал свой единственный шанс так, что демократическая по конституции Польша вздрогнула вся, услышав его яростные и дошедшие до всех слова:

«В стране не действуют законы, а значит, нет и преступлений! Вы убиваете нас, а тот, кто забирает чужую жизнь, должен быть готов отдать свою. Как Варшава с нами, так и мы с Варшавой. Над оккупантами законов нет, а значит и они вне закона.

Что касается идеологии ОУН, то она входит в идеологию украинского национализма, но, тем не менее, Организация Украинских Националистов имеет свою собственную программу, о которой я перед виселицей расскажу миллионам».

В атмосфере всеобщей политизированности, хаоса и анархии, когда в эти же дни во Франции проходил суд над усташинскими убийцами югославского короля, при новой авторитарно-демократической конституции и недавней смерти Юзефа Пилсудского, польские власти побоялись сделать суд над ОУН закрытым. В результате того, что в газетах публиковались ежедневные отчеты с судебных заседаний и особенно речи подсудимых, Организация Украинских Националистов стала главной политической силой не только на Украине, а количество ее членов и сочувствующих составляли несколько десятков тысяч человек. Вся Вторая Польская Республика с волнением следила за тем, как двенадцать оуновцев судили за попытку «оторвать от Польши ее Юго-Восточные воеводства».

Здание варшавского окружного суда в доме 15 на Медовой улице было заполнено до отказа. Три судьи, два прокурора и пятнадцать экспертов положили перед собой двадцать пять томов перацкого уголовного дела, по четыреста страниц каждый, а в приемных залах готовились давать показания сто сорок четыре свидетеля. Подсудимые сидели в три ряда вперемешку с рослыми полицейскими.

Степан Бандера, постоянно закованный в кандалы, Николай Лебедь, Екатерина Зарецкая, Дарья Гнатковская, Иван Малюца, Ярослав Карпинец, Богдан Подгайный, Николай Клинишин, Ярослав Рак, Яков Черный, Евгений Кочмарский и Роман Мигаль отказались давать показания на польском языке. Судья, чтобы выбить преимущество из рук подсудимых, ехидно спросил закованного Степана Бандеру:

– Почему ОУН годами вела следствие над директором Иваном Бабием, прежде чем его убила, а министра Перацкого, застрелила без всякого следствия?

Ответ Бандеры на украинском языке на следующий день пересказывала вся Польша:

– Директор Иван Бабий был членом украинской нации, поэтому мы должны были доказать его вину по закону. Министр Перацкий был членом вражеской нации-оккупанта, и уже тем самым нес на себе смертный приговор без необходимости правовых действий со стороны ОУН. Я тоже, как гражданин Украины, не нахожусь в юрисдикции польских законов.

После этих слов краевого проводника в зале воцарилась мертвая тишина и все вышло совсем не так, как планировала Варшава, давно написавшая оуновцам смертный приговор для устрашения желающих начать национальную борьбу с оккупантами.

Триумф пропаганды идей национально-освободительной борьбы, обвинение польских властей в издевательствах над украинским народом перед всем миром продолжались два месяца, еще раз заставив вздрогнуть польский правящий слой, почему-то называвший себя элитой народа, после последнего слова Степана Бандеры:

– Нас рассудит железо и кровь!

Польский судья заявил, что украинский язык может использоваться при даче показаний в Юго-Восточных крессах Польши, а никак ни в Варшаве, испуганно запретил подсудимым говорить вообще и зачитал обвинительный акт, в котором всех подсудимых обвинили в принадлежности к запрещенной ОУН, Бандеру – в том, что он приказал убить Перацкого, Лебедя – в подготовке покушения, Гнатковскую – в помощи Лебедю, Карпинца – в изготовлении бомбы для покушения, Климишина – в помощи Карпинцу, Подгайного – в координации подготовки покушения, Малюцу и Мигаля – в организации и финансировании покушения, Черного и Кочмарского – в укрывательстве Мацейко в Люблине и Львове, Зарецкую и Рака – в организации перехода Мацейко через границу в Карпатах.