Александр Андреев - Степан Бандера в поисках Богдана Великого

Пилсудские, сплошь продажные газеты, само собой, подлинные материалы судебного процесса давали только в ангажированном пересказе. Они писали о Степане Бандере, которого в кандалах постоянно после каждого высказывания силой выводили из зала суда:

«Он выглядит максимум на 22 года, низкого роста, худощавый, щуплый, непрезентабельный, совсем маленький, вытянутый подбородок, жестокие черты лица, с неприятным выражением, быстрые глаза с легким испугом, нервные движения, тяжелый закрытый рот, темноволосый, коротко подстриженный, одет в черную одежду. Держится спокойно и дает показания уравновешенным голосом. Мысли высказывает в ясной форме, из них видно, что это интеллигентный человек.

Его показания производят сильное впечатление и весь зал с интересом следит за ними. Чувствуется, что этот человек не похож на большинство подсудимых. На вопросы Бандера отвечает, что никакой вины не чувствует, а свою революционную деятельность считает только исполнением своего долга. Видно, что он настоящий проводник-руководитель своих товарищей, которые слушаются его во всем».

Достоверные отчеты иностранных корреспондентов о варшавском процессе над ОУН дополняли десятки тысяч листовок подполья. Польша и Европа узнали, что двадцатипятилетний Степан Бандера – руководитель мощной подпольной организации, наносящим польским властям ущерб в миллиарды злотых и позорящий ее во всем мире, что двадцатичетырехлетний Николай Лебедь имеет огромный опыт руководства боевой референтурой, что в ОУН за свободу борются множество молодых девушек, что двадцатилетний студент-химик Ягеллонского университета в Кракове Ярослав Карпинец в своей комнате в общежитии сумел организовать великолепно оборудованную лабораторию по производству взрывчатых веществ, что все члены ОУН не достигли тридцати лет и имеют прекрасное высшее образование, которое им никак не дают завершить.

С 18 июня 1935 года почти шестьдесят дней судебного процесса над Варшавой гудели колокола судьбы, но Бельведерскому президентскому дворцу было все равно. Когда в сентябре 1939 года Польша в три недели рухнула под гусеницы Третьего рейха, президенту и сейму было уже не все равно, но было уже традиционно поздно и под нацистский каток вместе с правящим слоем попали и десятки миллионов ни в чем, кроме голосования, неповинных поляков, ответивших жизнью и смертью за неспособность выбранных ими властей управлять огромным государством.

Запретив подсудимым говорить на украинском языке, судья без колебания просто стал читать вслух протоколы полицейских допросов. Свидетели-украинцы, среди которых были Роман Шухевич, Дмитрий Мирон, Осип Мащак, Вера Свентицкая, здоровались с подсудимыми и говорили только по-украински, начиная и заканчивая свои выступления словами «Слава Украине», каждый раз получая за это от судьи сутки тюрьмы и большие штрафы, и все это немедленно становилось известно на Украине, в Польше и Европе. Давшие ранее показания подсудимые, кроме Ивана Малюцы, отказывались от них, заявляя, что польские полицейские выбивали их шантажом, обманом и избиениями. Говорившие по-польски свидетели отказывались от своих показаний.

– Во время следствия я сделал признания, которыми обвинил некоторых подсудимых. Теперь я заявляю, что эти признания выбили из меня полицейские, которые во время допросов держали меня четыре дня на морозе. Мне стыдно, что я был таким слабым и сделал эти позорные признания. Считаю это преступлением. Слава Украине! Да здравствует украинская национальная революция!»

В соответствии с польским республиканско-демократическим законодательством судьи в ярости прерывали подсудимых, свидетелей, защитников, выводили их из зала суда, давали штрафы, арестовывали на несколько дней, и весь этот позор немедленно становился известен в Европе. Даже продажные пилсудские газеты писали:

«В истории польского государства еще никогда не было, чтобы суд отбрасывал столько запросов защиты. Еще никогда списки отброшенных вопросов не занимали целых колонок в дневных газетах, никогда еще так щедро не присуждали защитникам денежные наказания».

Степан Бандера все-таки смог заявить по-украински, что двенадцать оуновцев судят за народ, а адвокаты подсудимых во время процесса задавали множество вопросов, объясняющих деятельность ОУН, и все это читала Украина, Польша и Европа. В украинских школах учителя писали на доске мелом: «Украина воскресла!» и диктовали своим ученикам: «Мы, украинские дети, всегда всем сердцем будем любить Родину». В обществе заговорили, что двадцатишестилетний Степан Бандера – образованный и отчаянный руководитель многих сотен таких же молодых, образованных и отчаянных хлопцев и девчат, а ОУН ведет продуманную и полномасштабную освободительную борьбу, имея среди своих членов героев и мучеников.

Европейские и американские журналисты, не вмещавшиеся в большом судебном зале, писали в свои газеты, что Варшавский процесс над ОУН – это не просто сенсация, показавшая, что польские власти совсем не демократичны и не по-республикански злобны, а настоящее историческое событие, рассказавшее миллионам людей, как «живет» Украина в составе Польши. В конце ноября 1935 года объективные английские газеты не в первый раз писали вздрогнувшей Европе о звериной польской демократии:

«Министр и генерал Перацкий тоже отвечал за позорную пацификацию Украины в 1930 году. Украинцы долго и пассивно терпели до тех пор, пока экстремисты не стали жечь скирды хлеба польских землевладельцев. В ответ отряды конницы и полиции напали на села, арестовали подряд всех селян и били их. Точное число побитых селян не известно, но даже приблизительные подсчеты говорят о десяти тысячах человек, из которых почти все были ни в чем не виноваты. Много селян неделями лежали в постелях из-за жестоких пыток, а некоторые из них умерли. Ответственность за «пацификацию» Восточной Галичины в 1930 году, Лисского повета в 1931 году, Волыни и Полесья в 1932 году несет генерал Перацкий».

Степана Бандеру за его речи не только выводили закованным из зала суда, но и наказывали карцером, а затем вообще стали приводить на процесс только в случае крайней необходимости, и это был очередной бесконечный позор то ли панской, то ли демократической Польши. Организация Украинских националистов, использовавшая в своей борьбе за свободу колоссальный опыт знаменитой «Народной воли», безоговорочно выигрывала у недалеких пилсудчиков политическую дуэль за общественное признание, публикуя свои воззвания в десятках тысяч листовок:

«Перацкий – это создатель наглых судов, полицейских издевательств и пыток политзаключенных. Он инициатор бесчестия памяти героев украинской освободительной борьбы, раскапывания могил, уничтожения крестов. Акт боевика ударил не только в Перацкого – человека, но и в Перацкого – реализатора польской оккупационной политики на западно-украинских землях. Боевик ОУН кинул под ноги украинского народа голову одного из его катов-палачей, голову главного ляшского полицая».