Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

Король приказал Потоцкому добить тех, кого нет, взять Киев и уехал в Варшаву. Шляхтичи посполитого рушения, понимая, что по дороге к Днепру погибнут в партизанской войне с теми, кого нет, заявили, что победа достигнута, закон о всеобщем ополчении соблюден, король объявил, что проблемы казаков нет, и разошлись по домам. Николай Потоцкий во главе пятидесяти тысяч жолнеров и наемников двумя дорогами двинулся на Киев, к которому с севера рвались двадцать тысяч солдат литовского войска Януша Радзивилла.

Ислам Гирей так и не отпустил Богдана Хмельницкого, о чем характерники, конечно, сообщили Богуну. Хан предложил королю обменять гетмана на всех пленных татар и деньги. Ян Казимир согласился мгновенно и сразу же послал за Хмельницким Бешеного Ярему. Иван Богун всей пятидесятитысячной казацкой конницей тут же отрезал орде дорогу в Крым, а уманский полк Иосифа Глуха в пень стер десятитысячный ханский авангард с основной добычей, отбив множество пленных.

Полковники – побратимы послали к загрустившему от явной проблемы Ислам Гирею взятого в плен его родственника-чингизида с угрозой, что если хан не отпустит Богдана, пятьдесят тысяч конных казаков вместе с партизанами-селянами атакуют расхристанную и отрезанную от дома орду без припасов и обязательно убьют монарха Крыма.

Ислам Гирей, конечно, выбрал жизнь, 3 июля у Любартова отпустил Хмельницкого и без остановок ринулся к открывшемуся, наконец, Бахчисараю. Чтобы спасти свое лицо, хан объявил, что обменял казацкого гетмана на бочку золота по его весу, которую из Чигирина привез ему Выговский, и эту неправду быстро подхватила сенатская Варшава. В сопровождении характерников Богдан рванулся в Белую Церковь и Днепру, которым угрожал двойной польско-литовский удар.

26 июня под Репками у Чернигова войско Великого княжества Литовского разгромило казацкий корпус Мартына Небабы, который погиб в бою. Радзивилл неудачно штурмовал Чернигов и повернул на Киев, взяв его через месяц без боя. По просьбе митрополита Сильвестра Косова из древнего города ушла прикрывавшая его войсковая группа полковников Ждановича и Гаркуши, закрывшая Белую Церковь от атаки с севера. Митрополит попросил великого литовского гетмана Киев не грабить, что лишь вызвало кривую радзивилловскую усмешку.

С запада на Белую Церковь быстро накатывалась польская армия вторжения Потоцкого и Вишневецкого, пленных не бравших, казнивших селян тысячами и говоривших, что «это непокорное племя надо заменить на других рабов».

От Дубно до Староконстантинова уже не было видно ни городов, ни сел, ни людей, ни животных, а только пепелища и поля в бурьяне, над которыми высоко в небе кружили одни птицы. Новая армия еще радостно дошла до Любартова, где ее ждало письмо вернувшегося в Белую Церковь гетмана: «Вы не завоюете нас никогда, знайте это!»

По всей казацкой стране опять зазвенела сталь, затрещало ломающееся оружие, загремели удары нечеловеческой злобы, вихрем сыпались искры, клинки от ударов отлетали от эфесов, брызгала и брызгала кровь и ужасающая куча грызших друг друга зубами шляхтичей и казаков, при захвате разбивавших себе головы о камни и деревья, с ревом и воем «Бей быдло!» «На погибель ляхов!» катилась по жертвенно-кровавой украинской земле. Жолнеры писали в Варшаву: «По лесам и чащам часть наших неосторожных ловят, а других стреляют из самопалов».

Богдан Хмельницкий без потерь, но с трудом добравшийся с характерниками от хана домой, слава Богу, был жив и энергичен, как никогда: «Вы хотите казацкой гибели? Нет, панята! Если с Польшей нельзя сладить, так отделиться от нее со всем народом навсегда! Не поймают его опять ни польские ведьмы, ни литовские колдуны!»

Вся Украина читала новый универсал своего неустрашимого вождя:

«До зброи! К оружию! Поднимемся за отчизну, как штормовой вал, сольемся в одну реку и потопим врагов. Задрожит панская кривда в неправедных дворцах и замках, услышавших справедливый призыв: На погибель всем кровопийцам!

Не оставим нашу родину в беде или пусть наши души никогда не узнают радости, и пусть загрызет их тоска, и мы умрем без покаяния и креста, а волки разнесут по оврагам наши кости.

С кровью, с мясом сорвем с себя ляшское иго! Лучше умрем за волю, чем отдадим жизнь на потеху панам. Умрем, так хоть будем знать, за что. Молись, шляхетная сволочь, только Господь, слава Богу, выродкам не помогает.

Гойда, хлопцы, руби их в капусту! Да не прейдет в казацком сердце справедливое возмездие в свирепую ярость. Золотые герои, украинские рыцари! Никогда не исчезнет ваше доблестное казацкое имя. У нас где куст-крак, там казак, а где байрак – там сто казаков.

Богатая и обильная Украина стонет и плачет по свободе и счастью, которые забирают бесконечные потоцкие, конецпольские, вишневецкие. Они четвертуют наших героев, превращают людей в пепел, льют потоки невинной крови, выжигают все дотла.

Нас не сломить! Пыка черна, но душа бела. Пока на Украине есть хоть капля казацкой крови, борьба будет идти не на жизнь, а на смерть.

Гей, панове-рыцари, браты-казаки, славное и грозное товарищество! Смотрите, хлопцы, чтобы наши девчата нас не стыдились!»

Казацкие полки Правобережья собирались в Белой Церкви, Левобережья в Переяславе и Богдан Хмельницкий объяснил собравшейся на Масловом Броде общенародной черной раде, что сделал Ислам Гирей под Берестечко, добавил:

– Нема тата – шукай ласки у ката? Не дождутся панята этого от гордых казаков! Судьба непостоянна. Она обычно поднимает вверх того, кого потоптала. Теперь она покровительствует полякам, но скоро обратится к казакам. Встанем против панского войска без короля, а с напыщенным и дряхлым Потоцким, и вернем потерянное. Мы больше никогда не признаем власть шляхты, радующейся выжженной украинской земле!

Как будто бы не было Брестечко! Коронная армия шла по украинской земле, продираясь сквозь партизанскую народную войну как сквозь густые заросли терновника. Селяне закапывали зерно, уводили скот, сжигали свои мазанки, не оставляя Потоцкому ни пристанища, ни продовольствия и жолнерам все время приходилось менять направление своего восточного движения, теряя драгоценные дни и недели.

9 августа в Паволочи, где остановилась на роздых армия вторжения, за сутки умер Иеремия Вишневецкий, поев арбузов и выпив медовухи. Поляки объявили, что их жадный до чужого добра герой умер от «черной немочи», чумы, а Хмельницкий на весь Днепр сдержанно сказал, что Бешеный Ярема, хотевший обладать всей Украиной, теперь удовлетворился двумя метрами ее земли.

Как будто показывая всем, что бояться нечего, Богдан почти демонстративно венчался в Корсуни с казачкой древнего рода Анной Золотаренко, громко посоветовав недавно овдовевшему Потоцкому сделать то же самое, может тогда он перестанет резать людей как кур.