Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

Могущественный раджа не понял, что его из невозможного положения атакует сам Александр и послал своего сына со ста колесницами и двумя тысячами всадников перенять этот странный, непонятно откуда взявшийся отряд.

Жарким летом 327 года до Рождества Христова царь Порр уже должен был знать, что победитель Александр Великий не принимает сражения, навязанного ему врагом, а всегда реализует свой военный гений. До битвы при Гидаспе армии всегда бились фронт о фронт, и для своей индийской победы тридцатилетнему македонцу пришлось ввести в мировое военное искусство фланговый маневр войск.

Отряд Александра снес почти не заметив колесницы и всадников царского сына, и гарантированная победа могущественного раджи вдруг закачалась на весах судьбы. Македонский сам выбрал удобную ему позицию, и Порру быстро пришлось приспосабливаться к тому, к чему приспособиться невозможно.

За Гидаспом замерли для броска двадцать тысяч македонцев, и Порр побоялся оставить реку без сильного прикрытия. Медленно он начал разворачивать десятки тысяч своих воинов к отряду Александра, не зная, что перед ним его главный враг. Грозовая ночная переправа через бурлящую реку была практически невозможна и раджа не верил, что Александр станет так рисковать своей жизнью. Македонский, как всегда, рискнул и теперь его гетайры и тяжелая конница могла атаковать там и тогда, где и когда это захочет гениальный полководец.

Армия Порра стала к македонцам в две линии, фронтом почти в десять километров, образовав вдоль Гидаспа длинный тупой угол. В центре новой позиции стояли двести слонов на расстоянии двадцати метров друг от друга и на самом могучем раззолоченно восседал Порр. Медленно, с кавалерией и колесницами на правом фланге, индийские воины пошли на короткую македонскую фалангу, стоявшую трехкилометровой линией. Порр видел, что у него втрое больше воинов и хотел окружить и уничтожить нагло переправившийся отряд. Раджа приказал части колесниц и коннице с правого перейти на левый фланг и в предвкушении верной победы разорвал фронт и оторвался от ста слонов и боевой линии у реки.

Александр Великий тут же увидел невидимое и победный орел, казалось, опустился на его плечо. Атаковать сильнейший центр Порра с невозможными слонами ему, конечно, придти в голову не могло, и он незаметно начал свой страшный косой удар, убедившись, что его остальная армия за рекой будет атаковать туда и когда надо.

Тысяча легких конников полетели справа налево от македонской фаланги к индийским воинам. Залив их стрелами, они бросились в мечи и тут же Александр с гетайрами страшно ударил левее центра Порра там, где кончались слоны. Македонский со всего ужасного конского скока врезался во вражеский строй, не забыв перед этим послать большой отряд конницы за правый фланг войск раджи, для блокирования переброски подкреплений к месту прорыва и угрозы удара в тыл индийцам.

Колоссальный боевой порыв Александра сбил левый фланг Порра к центру и тут же быструю переправу через Гидасп начали двадцать тысяч македонцев с северного берега. Раджа развернул слонов на гетайров и их боевые кони впервые за много лет шарахнулись от невиданного врага. Александр яростно оттянул на себя все двести индийских великанов и тут же в ослабленный центр Порра ударила, стоявшая напротив десятитысячная фаланга, напряженно ждавшая этого предусмотренного гением момента. Особый отряд мгновенно вырвался из фаланги, догнал слонов сзади и перебил их вожаков. Великаны заметались и начали давить своих и чужих без разбора. Александр и его удивительные гетайры уже рубились во главе фаланги, и левый фланг и центр Порра не могли перебросить с атакуемого сзади македонской конницей, своего правого фланга ни одного воина себе на помощь.

В этот момент двадцать тысяч свежих воинов Александра переправились через Гидасп и ударили встык, между береговой линией обороны и войском Порра, дравшегося с фалангой. С правого фланга и с тыла индийцев атаковала македонская конница, в лоб таранила фаланга, слева ужасно бил Александр с гетайрами, а переправившиеся македонцы блокировали береговую линию, воины которой даже не успели развернуть на атакующих сотню своих слонов, и заходили в тыл индийцам уже с левого фланга от Гидаспа. Особый отряд македонцев давно перебил возниц на боевых колесницах и вожаков слонов, и в окруженном войске Порра, сбитого копьем со своего индийского великана, начался предсмертный хаос. В кровавом закате на залитой кровью земле мертво лежали двадцать тысяч индийских воинов. Раненый Порр и его восемьдесят слонов были взяты в плен, погибли два царских сына и к ночи этого бесконечно-ужасного дня, от блистательной армии могущественного и непобедимого раджи, не осталось ничего”.

Впоследствии военные теоретики назовут убийственную битву при Гидаспе – шедевром Александра Великого, а Богдан Великий будет вести свои сражения так, чтобы всегда использовать в свою пользу пересеченную местность и водные преграды.

Раз за разом он будет громить армии Польской Короны, стирая десятки тысяч ее солдат в пыль…

«Великолепный смолоду Ганнибал прекрасно знал, что для его очаровательно богатой военно-торговой республики не составит труда выставить для войны хоть стотысячную армию. Он видел, что Карфаген специально щадит жизни собственных граждан и предпочитает нанимать в войско иноплеменников, заодно устанавливая через них торговые отношения с близкими и далекими народами.

Африканских и европейских наемников, желавших служить в войсках богатого Карфагена, всегда было множество. Совет ста сенаторов любил набирать именно разноплеменных воинов, говоривших на непохожих наречиях, чтобы не давать им объединиться, чем предупреждал военные заговоры и возмущения.

Ганнибал прекрасно знал, почему герусия, верховный совет Карфагена, в котором неостановимо боролись за власть несусветные политические партии, приставила к нему для надзора своих сановников-комиссаров. Совет ста всегда очень беспокоился за продолжение своего золотого существования и не хотел, чтобы, якобы избираемые всем карфагенским народом, но на самом деле по прихоти герусии, полководцы не подняли свою армию на такое удобное для сенаторов-олигархов государство. Двадцатилетнего изобретательного и прозорливого главнокомандующего бесило, что герусия могла даже во время войны отказать своим войскам в деньгах и подкреплениях и вообще сменить полководцев, поставив на место подготовившего успех талантливого и заслуженного командующего богато-знатную бездарь, чтобы та, в угоду своей господствующей в тот момент партии, могла присвоить результаты очередной победы во славу отечества. Сенаторы со всей своей высокоплеменной дури писали и утверждали планы войн и строго наказывали высших командиров за малейшее отступление от них. Многие военачальники, на которых хотели свалить не их просчеты и разгромы, совсем не хотели рисковать и воевать смело и решительно, а часто действовали вяло и слабо, что, конечно, не всегда приводило к ожидаемой победе.