Людмила Шапошникова - Австралоиды живут в Индии

«Девапора» предоставляет духу предка возможность активно участвовать в жизни родного ему племени. Старейшины придут сюда решать все важные вопросы. Если решение таковых зайдет в тупик, жрец (он же и вождь) переночует здесь. Ночью духи предков обязательно нашепчут ему правильное решение. Ведь духи предков всегда в курсе всех охотничьих дел деревни. Они знают, кто пошел на охоту. Им принесут хороший кусок дичи. Правда, богу охоты тоже кое-что перепадает — язык, хвост и лапы убитого животного. Но бог охоты вынужден жить лесу, у него нет такого красивого дома. Духов предков всегда осведомляют о начале сева, о сборе урожая, конце рабочего сезона. Ибо праздники подобного рода проводятся здесь, в «девапоре», совместно с духами. Они знают, был ли сегодня рыбный лов удачным или нет, определяют это по количеству рыбы, которую приносят женщины к «девапоре».

И конечно, духи предков участвуют в веселых танцах под барабан, которые затевают по ночам муллу-курумба когда у них есть для этого повод или настроение. В общем, они участвуют во всем. А уж о рождениях, свадьбах и смертях и говорить не приходится. В этом случае «девапора» превращается в своего рода обязательный загс. Сюда приходят молодожены праздновать свою свадьбу. Более того, они должны провести в «девапоре» свою первую брачную ночь. Умершего приносят тоже к «девапоре». Ему показывают этот красивый дом и просят не забыть сюда дорогу. В назначенные дни для него приготовят здесь еду и разведут огонь. Короче говоря, если и есть кому завидовать в племени муллу-курумба, так это духам их предков. У них всегда есть еда, они ухожены и снабжены необходимой информацией. Ни один из них не может произнести сакраментальную фразу: «Мне давно уже ничего не говорят».

Ну а боги? Они тоже есть. Правда, внимание, которое проявляют к ним муллу-курумба, не столь повседневное. Но богам тоже обижаться не приходится. У каждого из них есть свое священное дерево, своя платформа и свой камень на этой платформе. За деревней Понгиничикаллур среди рисовых полей стоят две такие платформы. Они аккуратно обмазаны глиной.

— Вот эта, — говорит жрец Раман, — Кали, а это ― Мариамма.

Кали и Мариамма, несомненно, могущественные богини. Но ими комплект богов муллу-курумба не исчерпывается. Каждый уважающий себя род имеет родовое божество — «девакулам». Кроме них есть верховная богиня Бутади. Правда, ее иногда называют богом Киратаном. Богини Тамбуратти, Малампужа оказывают свое покровительство племени. Но за это покровительство, как и за любое, надо платить. И муллу-курумба исправно это делают. Они приносят к платформам богов и богинь кокосы, бананы, бетель и рис. А Тамбуратти жертвуют кур. Есть у них еще два бога: Кариаппан и Айяппан. В появлении последнего опять повинны жены-найярки. Светлокожие грешные женщины, приведшие с собой своего вооруженного до зубов бога. Темнокожие мужья давным-давно махнули на это рукой. В конце концов, когда так много богов, еще один не помешает и племя не разорит. Пусть живет и работает.

В честь бога или богини устраивается каждый год свой праздник. Поэтому так много праздников в племени муллу-курумба. Каждый месяц гремят барабаны, и славные потомки показывают свое танцевальное искусство духам предков, живущим в доме, расписанном оранжевыми слонами, синими лотосами и веселым зеленым орнаментом.

Прежде всего, кто такой ракшас? Сразу должна сказать, что личность эта малосимпатичная. С ракшасами в джунглях Индии встретились пришлые арии и назвали их демонами, злыми духами, порождениями тьмы. Известный индийский эпос «Махабхарата» отзывается о ракшасах очень неодобрительно и приписывает им даже людоедство. А что касается другого эпоса — «Рамаяны», то лучшие его части посвящены войне полубога Рамы с ракшасом Раваном, который похитил жену Рамы Ситу и увез ее на далекую Ланку.

По сведениям этих произведений, ракшасы были черны, волосы дыбом стояли на их головах, а вместо зубов торчали клыки. Вот что они собой представляли. И поэтому трудно объяснить, почему светлокожий правитель Вайнада взял и женился на женщине-ракшасе.

От этого светлокожего правителя и женщины-ракшаса пошло целое племя. И называется оно кутта-наикен. Обо всем этом я узнала еще до того, как встретила первого кутта-наикена. Эта встреча в какой-то мере меня настораживала. Что ни говорите, а такое родство. Ни мало ни много — потомки ракшаса. Демона и людоеда. И cамое главное, что сами кутта-наикены, как мне удалось выяснить, не отрицают это родство, а наоборот, всячески настаивают на нем. И я приготовилась…

Внизу на склоне стояла деревня. Несколько бамбуковых домиков, обмазанных глиной, были разбросаны на небольшой площадке, врезанной в склон. Мне сказали, что это деревня кутта-наикенов. «Ракшасы так ракшасы, — подумала я. — Надо все равно увидеть».

Неожиданно снизу донесся мелодичный звук. Он был тонок и чист. Кто-то играл на флейте. Мелодия плыла над лесистым склоном, поднималась вверх, туда, к синему безоблачному небу. В ней слышалось журчание ручья, пение птиц и обыкновенная человеческая грусть. Я стала тихо спускаться по тропинке. Мелодия звучала все громче и громче. И наконец я увидела того, кто играл. На пригорке перед деревней сидел старик в красной майке. Beтер слегка шевелил его седые кудри. Более мирную картину трудно было себе представить.

— Эй! — негромко позвала я.

Старик кончил играть, но не обернулся. Он медленно поднялся, поправил майку на высокой худощавой фигуре и только после этого посмотрел в мою сторону.

— Здравствуй, — сказала я, — ты потомок ракшаса?

Старик застенчиво улыбнулся и утвердительно кивнул головой. Потом подумал и ответил:

— Конечно, ракшаса, а то кого же еще? Женщина-ракшас была нашей прародительницей. Мы такие же темные, как и она.

— А в кого вы такие высокие? — спросила я.

— В того светлокожего правителя, — улыбнулся старик. — Но у нас не все высокие, есть и маленькие, как панья или урали-курумба. А меня зовут Кунжен-наикен, — неожиданно закончил старик.

Так тактично он дал мне понять, что я нарушила этикет. Сама не представилась и не поинтересовалась, как его зовут. Мне очень понравилась застенчивая улыбка Кунжена. Я была твердо уверена, что ею наградила его прародительница-ракшаса. Ибо кто же такие ракшасы, как не маленькие лесные австралоиды, которые с луками и копьями отстаивали свою независимость, за что светлокожие пришельцы и распустили о них сомнительные слухи, обвиняя их в людоедстве и прочих злых качествах.

— Что же мы здесь сидим? — спохватился Кунжен. — Идем ко мне в гости.

Кунжен оказался вождем и пророком в своей деревне. Дом Кунжена стоял на глиняной платформе. На веранде дома располагался очаг, выдолбленный в глиняном основании пола. Кунжен сделал приглашающий жест, и мы пошли в дом. Там находилась единственная комната, не более шести квадратных метров. Бамбуковые планки стен были аккуратно подогнаны друг к другу. На одной из стен висели два барабана, лук, под бамбуковую стреху крыши были засунуты стрелы. Рядом с сухой тыквой, заменявшей сосуд для воды, лежал меч. Весь скарб обитателей дома помещался в двух холщовых сумочках, подвешенных к балке крыши. В хижине было сумрачно, свет проникал только через дверной проем.