Вера Шапошникова - Ярославичи

Но прежде чем направиться в Горки, я совершила прогулку по одной из улиц, которая выразительно соединила в себе приметы прошлого и сегодняшних дней, заботы, усилия и устремления переславцев.

В каждом городе есть улица, которая как бы вбирает в себя основные черты всех времен. В Переславле-Залесском это — Плещеевская. Эта улица лежит по левую сторону от рассекающей город транспортной магистрали — всегда шумной, грохочущей, полной горячего дыхания автомашин самых разных видов и назначений, через Народную, бывшую Базарную, площадь она течет в тихую глубину города до самого Плещеева озера, от которого и получила свое имя.

Нынче в старых русских городах мало осталось улиц, связанных с их историей, приметами времени, природными особенностями мест, на которых они возникли, или с занятиями горожан, с именами лиц, вошедших своими заслугами в судьбу города, как, скажем, вошел Дмитрий Николаевич Кардовский, запечатлевший на своих полотнах выдающиеся исторические события в жизни Переславля.

В пору создания Историко-художественного музея он принимал самое горячее в нем участие, особенное внимание уделяя его картинной галерее. И закономерно, что улица, на которой жил Кардовский, носит его имя, и в доме, где он жил, размещен Дом творчества художников, которым будет предоставлено новое помещение, построенное рядом с деревянным, одноэтажным жилищем Кардовского, где установлена мемориальная доска.

В центре города, на площади Народной, с которой попадаешь на Плещеевскую, стоит замечательный памятник Ленину, привлекая взгляд своей экспрессией и той самой подлинностью, которая рождает ответное чувство, дает большой эмоциональный заряд, способствует биению мысли.

Немногим ваятелям довелось запечатлеть при жизни образ Владимира Ильича. Андреев... Коненков...

Борис Данилович Королев, автор переславского памятника Ленину, оставил записи своих впечатлений о великом человеке: кристальная ясность убеждений, высказываемых с огромной, захватывающей все чувства экспрессией. Именно эта экспрессия вошла в художника своей образной силой, и он передал ее своему творению, насколько позволило его дарование. Это искреннее, живое произведение.

Созданные Королевым ленинские портреты и памятники отличаются ясностью характеристики и четкостью объемов — так определяют творчество скульптора наши искусствоведы. И это особенно отчетливо выражено ваятелем в памятнике, созданном им для Переславля-Залесского и стоящего нынче на площади перед зданиями Дома культуры и городского комитета партии.

Ленин запечатлен в движении, Вскинутая рука как бы увлекает вперед пришедшую в движение массу тружеников, указывает им пути борьбы. Еще не постигнута тайна творческого дарования, способность автора передать настроение и состояние изображаемого героя. Скульптура Ленина, созданная Королевым, дышит временем, его энергией, вдохновенной верой в победу.

У памятника, установленного в ознаменование двенадцатой годовщины Октября, постамент был другим, более высоким, соответствующим экспрессии, выраженной скульптором, и переславцы озабочены тем, чтобы вернуть монументу первоначальный вид, о чем мне сказала Валентина Ивановна Вавицина — секретарь городского комитета партии.

В силу случайных ли обстоятельств или какой-то закономерности, но именно об отношении современных переславцев к своему городу, к погибшим за Родину землякам и шел разговор в кабинете Вавициной, когда я туда зашла. Он был как бы откликом на дорожный спор двух приятелей, и утверждение «гостя», что Переславль стал чужим не только для него, покинувшего родовое гнездо, но и для тех, кто в него перебрался из деревень, из других городов к месту своей новой работы на предприятиях легкой, химической, топливной промышленности — нынче в городе их всего тринадцать вместе с хлебопекарным, кирпичным заводами, заводом горсырмасло, — в магазинах, школах, детских учреждениях, столовых и прочих учреждениях, организующих, направляющих и обеспечивающих городскую жизнь.

Разговор для меня стал примером, характеризующим участие нынешних переславцев в жизни города. И хотя собеседник Валентины Ивановны находился на другом конце провода, в совхозе «Успенская ферма», я догадалась, что говорили они о том же, чему была свидетелем в совхозе «Рассвет», — об установлении монументально-декоративной стелы погибшим воинам. Это стало вообще характерно для нашего времени — запечатлевать в памятниках исторические события и народные подвиги.

Вавицина объясняла, как должен поступить ее собеседник.

— Вы поезжайте... — она назвала фамилию. — Советую, не тяните, раз люди требуют — это важно... Да, да, святое дело. Мы всячески вас поддержим...

В разговоре Валентина Ивановна заметно «окала», отчетливо произносила букву «о», что выдавало ее местное происхождение

Имя Вавициной мне назвал секретарь горкома партии Сергей Андреевич Михиенков, человек молодой и энергичный. Сославшись на то, что он совсем недавно приехал сюда из Ярославля, где был заместителем начальника производственного Управления сельского хозяйства облисполкома, сказал, что лучше Валентины Ивановны, секретаря по вопросам идеологии, местной жительницы, веськовской, никто не знает и района, и города.

Эпизод, свидетелем которого я нечаянно стала, — малая частица повседневной работы секретаря, он скорее характеризовал самою Вавицину.

Очень уж хорошо она говорила по телефону, так заинтересованно, с большим душевным участием к своему собеседнику, к тем, кого он представлял. Я даже рада была, что вот так могла сидеть и слушать ее, смотреть на крепкое, с загорелой, здоровой кожей лицо, обрамленное пышной шапкой волос, на которое падали отсветы красной шелковой кофточки. Оно так напоминало те «обнаруженные» ярославские портреты, которые выставлялись в Москве, в других городах и наделали столько шума в просвещенном обществе, лишний раз свидетельствуя, насколько небрежны мы к своему духовному наследию.

Странно все-таки получается: народ творил, создавал я шедевры мирового значения. И вдруг об этом вроде как бы забыли, увлекшись чужими талантами. Проходит немало времени, и мы как бы спохватываемся: «А ведь и у нас кое-что есть! И, представьте, прекрасное». А за это время столько его погибло, невосполнимого, дивного!

— Мне говорили, что вы из Веськова, — сказала я, когда Вавицина положила трубку.

— Да, петровская. — Она засмеялась, став еще привлекательней, проще. — Побывали в музее? И что же, понравилось?

— Не то слово. Так, значит, вы тамошняя, коренная?— повторила я.

— Все предки мои из этого села. Может, кто-то из них и с Петром работал, флот строил. Там до сих пор легенды живы о тех временах. Не вычеркнешь из истории. — Она отодвинула телефонный аппарат, будто боясь, что он опять зазвонит. — Вот вы застали сейчас разговор. А знаете он о чем?