Эдуард Лимонов - Дед (роман нашего времени)

Расстрел не расстрел, но от власти Дед ничего хорошего не ожидал. Могут привезти в отдел на Ленинском и предъявить обвинения, например, по уголовной статье. Дескать, он, Дед, как только что выяснилось, не только отталкивал солдат второго оперативного, но и агрессивно стукнул их, например. Адвокат Тарасов, может быть, не дай бог, окажется прав, раз уж они решились на один оговор, то чего им не решиться на ещё один, ещё более наглый.

Ну и что, что ты известный человек, Дед. Пренебрегут твоей известностью.

Между тем они приехали. Въехали во двор ОВД. В ОВД, находящихся в старых кварталах города, как правило, никаких дворов нет. В ОВД «Тверское» никакого двора – оно выходит на Большую Дмитровку и там стоят милицейские автомобили, и в близлежащем переулке. А вот поздние, окраинные ОВД, имеют дворы.

Они въехали, оба милиционера, оберегавшие его, как два куска хлеба хранят в середине ветчину в сэндвиче, вышли. Чего уж охранять, когда въехали в ментовское гнездо. Вышла и женщина-капитан. Опер-блондин остался, и теперь мерцал глазами, как кот, на Деда.

Время шло. Дама-капитан, наконец, появилась. Попросила Деда следовать за ней. Рядом с автобусом, как оказалось, стоит целая толпа милиционеров, большинство без верхней одежды, курят. Их окутывало вонючее облако. Проходя мимо, Дед брезгливо поморщился. Курят всякую гадость.

В ОВД его провели по коридорам. Дед со своим чёрным пакетом, как челнок из Харькова, задержанный за несанкционированную торговлю в Москве.

«Тут с вами хотят побеседовать», – сказала дама-капитан, остановившись у одной из дверей.

Постучала и вошла, Дед – за ней.

Из-за стола встал майор, тот самый, который в суде 12 января утверждал, что Дед продолжал материться и вести себя агрессивно, уже находясь в отделении. Ничего хорошего встреча с этим майором после отбытия наказания не обещала. «Могут сунуть дополнительное обвинение», – подумал Дед и насторожился.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал майор.

Дед поставил на пол пакет и сел так, что профиль его был обращен к майору. Профилем же к майору, лицом к Деду, сидел короткоостриженный милиционер с круглой головой.

– Узнаёте? – спросил майор Деда, указав на круглоголового.

– Мой участковый, – сказал Дед и добавил: – Здравствуйте!

– Вы чем …ард…инович, собираетесь заниматься? – спросил майор.

– Когда? Сегодня вечером? Доберусь домой и спать лягу.

– Нет, вообще, будете ли совершать правонарушения?

– Это мэрия совершает правонарушения, – сказал Дед угрюмо. – Действия мэрии, препятствующие проведению мирных митингов на Триумфальной, противозаконны.

– Так что, будете продолжать нарушать?

– Вы что, майор, собрались меня перевоспитывать? Так поздно уже. Я уже закоренелый.

– Я хочу, чтобы вы подписали бумагу, что не станете допускать правонарушений… – майор остановился и стыдливо добавил: – в нашем районе.

– Так я и так не допускаю. Вон, участковый знает. Музыку громко не включаю, спать ложусь рано, не хулиганю и подъезд не вандализирую.

Участковый, улыбаясь, кивнул.

– Я вообще перевоплотился в учёного-библеиста, если хотите знать, – продолжал Дед. – Я занимаюсь гностиками в основном, гностики – предмет моего живейшего интереса.

Дед не валял дурака, он и в самом деле, что называется, «занимался» гностиками. Однако он был уверен, что ни майор, ни участковый таких слов-то и не слыхали. «Учёный-библеист», «гностики». Но они не спросят, что значат эти таинственные слова, не захотят показать себя невеждами.

– Но если вам нужна бумага с обещанием, что я не стану хулиганить в вашем районе, так я напишу. Всё равно она не будет иметь никакого значения. Давайте ручку и лист.

Он сочинил издевательский текст из нескольких предложений и подписался. Он пообещал не хулиганить на территории, за которую ответственно ОВД.

– Вы можете быть свободны …ард…инович, – сказал майор, прочитав бумагу.

– Э, э, – сказал Дед. – Погодите-ка. Вы мне создали проблему. Вы меня увезли от спецприёмника, куда должны были приехать мои охранники. Теперь я должен путешествовать по ночной Москве без охраны. Вы знаете, сколько есть желающих пробить мне голову?

– Да уж, наверное, немало, – согласился майор. – Вот участковый вас до дома проводит. Тут идти-то минут десять.

– У меня ключей нет от квартиры, вот где проблема. Охранники должны были приехать к спецприёмнику с ключами.

– Вы должны быть благодарны милиции за то, что мы увезли вас от спецприёмника. Там вам готовили горячую встречу сторонники прокремлёвских движений. Они там с полудня собирались, несколько сотен собралось, никакие охранники вам бы не помогли.

– Всё это хорошо, – сказал Дед, – спасибо, спасители вы мои. Но вот куда мне теперь деваться. И позвонить мне никто не может, потому что села батарея у телефона. Давайте я переночую у вас, сажайте меня в камеру.

– Мы не имеем права оставить вас здесь. Вы освобождены.

Дед подумал. И вот что решил. А пусть они доставят его в семью, на Самотеку. Жены нет, с детьми сидит тёща. Галина Петровна пустит его переночевать.

– Отвезите меня к тёще на Самотеку, – сказал Дед. – Вы же не хотите быть ответственными, если мне под ближайшим фонарём дадут по голове.

Майор и участковый сошлись и посовещались.

– Отвезём, – сказал майор.

– Скажите …ард…инович, вы видели из окна 31 декабря, что вас во дворе ждёт милиция? – спросил участковый Деда. – Зачем вы вышли?

– Элементарно. Я выполнял свой долг. Меня же ожидали на Триумфальной сторонники… Как я мог не выйти?

Ещё через минут пять Дед уже сидел в милицейском форде, водитель в форме за рулём, а Дед на заднем сиденье. Форд выехал за ворота.

– Чёрт, – ругался Дед, не произнося ругательства вслух, – вместо того чтобы приехать домой, выпить бокал вина и лечь спать, я вынужден ехать через всю Москву в ментовском форде.

Выехав, форд затормозил на повороте. Дед выглянул в окно и увидел под фонарём долговязую фигуру с непокрытой ржаной шевелюрой. Кирилл!

– Стой! – сказал Дед водителю-менту. – Поездка отменяется. Меня пришёл встречать мой парень.

Водитель открыл дверь, и Дед обнялся с Кириллом.

– Молодцы! Догадливые какие! Не зря я вас столько лет учил!

У Кирилла были ключи, а кроме того, в квартире, пока Деда не было, жили нацболы.

Через полчаса Дед уже спал в кабинете рядом с гностиками, спящими в книгах.

17 января они провели пресс-конференцию в независимом пресс-центре на Пречистенке. Дед, Немцов, Яшин. Пришёл и зелёный и совсем дохлый Костя Косякин. Владимир Тор оставался в спецприёмнике, Дёмушкина никто не пригласил.

На пресс-конференцию Дед упрямо явился в отцовской шапке. Во-первых, потому что всё ещё стояли морозы, а во-вторых, шапка была выигрышная. Настолько старомодная, что на неё, как мухи на мёд, нацеливались фотографы. От той пресс-конференции существует выразительная фотография, впрочем, снятая совсем случайно. Дед с Немцовым спинами друг к другу. Дед уже в шапке, Дед на голову ниже Немцова, два мира, противоположных друг другу. Видимо, фото зафиксировало их уходящими. Фото оказалось провидческим. До 31 января 2011 года Дед и Немцов друг друга недолюбливали. После 31 января 2011-го Дед возненавидел Немцова, а Немцов – Деда.