Евгений Шнюков - Катастрофы в Черном море

«После взрыва на корабле в связи с отсутствием света была пробита колоколом (рындой) аварийная тревога… (это было. в 01 ч 31 мин. Кроме того, эта тревога объявлялась голосом в кубриках, где по сигналу, где по инициативе дневальных по кубрикам — Л.М.).

В это время корабль, приняв около 3000 т воды, медленно погружался носом. Большая часть матросов и старшин, находившихся в носовых кубриках, погибла: было убито и ранено до 250 человек.

По тревоге личный состав аварийных партий начал производить осмотр поврежденных отсеков и вести борьбу с распространением воды по кораблю, одновременно дивизион движения БЧ-5 начал по своей инициативе прогревать вспомогательные механизмы и готовить аварийное имущество, а также производились эвакуация раненых и вынос убитых наверх, были осмотрены снарядные и зарядные погреба, причем было установлено, что боезапас в 1-м и 2-м погребах цел, в носовые погреба поступала вода».

Как показало обследование перевернувшегося линкора, он получил такие повреждения: «В носовой части днища в районе 31-35 шпангоутов пробоина длиной 21,6 м, шириной 5,5 м, площадью около 100 кв.м (более тщательные поздние обследования установили площадь повреждения в 150 кв.м). Захватывает четыре отсека, включая район 1-й башни. Заусеницы пробоины внутрь корабля. Пробоина расположена вправо от киля. В районе 43-45 шпангоутов киль перебит, и пробоина проходит влево от киля длиной 4 м, шириной 1 м. В районе поврежденных отсеков в днище имеются трещины и вмятины. В районе 31-37 шпангоутов палуба бака спущена и разорвана заусеницами наружу».

В материалах Правительственной комиссии имеется много документальных подтверждений высочайшей дисциплинированности, выучки и героизма личного состава. Б.А. Каржавин, автор книги «Тайна гибели линкора «Новороссийск» (1991 г.) опубликовал очень многие из этих документов, фактически сохранив их для истории российского флота. Нельзя не повторить некоторые из них.

Сопровождать раненых на берег в госпиталь дежурный по кораблю поручил пришедшему на ют начальнику клуба линкора (была раньше и такая должность на линкорах и крейсерах, очень полезная, если ее занимал умный, эрудированный политработник, каким был линкоровский начальник клуба) Капитан-лейтенанту Владимиру Басину. Он доставил раненых и вернулся на корабль. Перед опрокидыванием он стоял вместе с матросами в строю и только тогда выяснилось, что он не умеет плавать. Его последними словами были — «Прощайте, товарищи, я ведь плохо плаваю». Его тело найдено через несколько дней…

Для оказания помощи кораблю, терпящему бедствие, по сигналу боевой тревоги были отправлены аварийные партии с крейсера «Фрунзе» и других кораблей эскадры. Они боролись за спасение линкора, при этом более тридцати человек из них (с крейсеров «Михаил Кутузов» и «Молотов») погибли при опрокидывании линкора.

К сожалению, не было организовано централизованное руководство прибывшими аварийными партиями и действиями личного состава линкора. В докладе Правительственной комиссии указано: «Помощник командира корабля капитан 2 ранга Сербулов, являвшийся в это время командиром корабля, не занял место на ГКП (главный командный пункт линкора), не дал приказаний об экстренном приготовлении главных машин, а оставался в носовой части корабля в районе пробоины, руководя эвакуацией раненых, давая отдельные указания по борьбе с распространением воды, и организовывал спасение людей, выброшенных взрывом за борт.

Таким образом, т. Сербулов не выполнил полностью обязанности командира корабля, ограничившись тем, что отдавал частные распоряжения».

Еще более удивительно и достойно сожаления, что прибывшие позднее на корабль старшие начальники Сербулова — старпом Хуршудов, врио командующего эскадрой контр-адмирал Н.И. Никольский и командующий флотом вице-адмирал В.А. Пархоменко повторят эти же главные ошибки помощника командира линкора—не организуют работу ГКП и ФКП (флагманский командный пункт), не дадут команду о введении в действие главных машин—матросы, старшины и лейтенанты оказались более предусмотрительными и самостоятельно прогрели механизмы, сократив возможное время до дачи хода до 20 мин.

Командующий флотом вместе с членом Военного совета флота вице-адмиралом Н.М. Кулаковым прибыли на линкор в 2 ч 00 мин, в 2 ч 05 мин прибыл контр-адмирал Н.И. Никольский, начальник штаба эскадры, исполнявший обязанности командующего эскадрой вице-адмирала П.В. Уварова, находившегося в отпуске. Он получил приказание от командующего флотом вступить в управление линкором и навести на нем порядок…

Ко времени прихода командования на корабль инженер-механикам удалось ликвидировать крен на правый борт, тем самым предотвратить опасность опрокидывания корабля через правый борт, но вода продолжала распространяться по кораблю, увеличивая дифферент на нос и уменьшая остойчивость, так как шла она по верхним палубам, а некоторые нижние помещения под ними были сухими.

«Через 30-35 мин после взрыва крен выравнялся и его не было в течении последующих 45-50 мин.

Борьба с распространением воды заключалась в задраивании дверей и люков, в укреплении переборок и дверей в них, в заделке отверстий и щелей в дверях, образовавшихся от выпучивания дверей под напором воды. Ставились подпоры и в помещениях, лежащих ниже броневой палубы. Пытались также откачивать воду корабельными средствами и с помощью прибывших спасательных средств. Однако принимаемые меры положительных результатов не дали. Вода на броневую палубу фонтанами поступала также через сточную систему и шпигаты».

«…О преступной беспечности и безответственности в оценке положения линкора после взрыва свидетельствует такой факт. По собственному признанию командующего флотом т. Пархоменко, через 30-40 мин после прихода его на корабль (т.е. через 1 ч — 1 ч 10 мин после взрыва), когда положение корабля лишь временно стабилизировалось, он — Пархоменко — был настолько уверен в благополучном исходе, что у него появилась мысль «пойти и попить чайку».