Евгений Шнюков - Катастрофы в Черном море

Поэтому комиссия считает, что своевременная и хорошо организованная (по очередям) эвакуация личного состава не занятого борьбой за живучесть корабля, была бы мерой совершенно необходимой. Никакой паники при этом, безусловно, не должно было быть…

Выводы комиссии таковы:

1. Линейный корабль «Новороссийск» (бывший итальянский линкор «Юлий Цезарь»), принятый в строй Военно-Морского Флота СССР в 1949 г. главным образом в результате модернизации, проведенной итальянцами в 1935-1937 гг., имел крупные конструктивные недостатки, был перегружен, что серьезно ухудшило все элементы непотопляемости корабля.

Командование Черноморского флота, эскадры и линкора, зная о таком неблагополучии корабля, не разработало и не приняло дополнительных и специальных мероприятий как по устранению хотя бы части конструктивных недостатков корабля, так и по должной организации аварийно-спасательной службы на корабле, как, например, усиление некоторых водонепроницаемых переборок на броневой палубе, заварка нижних иллюминаторов и некоторых дверей, усиление состава дивизиона живучести, обеспечение корабля необходимым дополнительным аварийно-спасательным имуществом, систематический и строгий контроль за водонепроницаемыми люками, дверями и состоянием переборок, наличием заглушек над дверями водонепроницаемых переборок по монорельсу погрузки боеприпасов, строгий контроль за задраиванием иллюминаторов.

Техническая часть службы борьбы за непотопляемость линкора была организована неудовлетворительно, а кренование его со дня вступления его в состав Военно-Морского Флота СССР не проводилось, поэтому элементы его действительной остойчивости не были известны. Таблицы непотопляемости корабля, являющиеся основным документом, с помощью которого только и можно и должно грамотно и успешно вести борьбу за жизнь корабля, были составлены силами личного состава БЧ-5 линкора и не могли служить боевым документом для определения остойчивости и спрямления корабля в тяжелых аварийных случаях. Расчетов непотопляемости корабля при тяжелых повреждениях не было.

Все это привело к тому, что линейный корабль «Новороссийск», находясь в строю, подвергался постоянной угрозе.

2. Наиболее вероятной причиной подрыва линкора является взрыв под днищем корабля, в его носовой части, немецкой донной мины типа «RMH» или «LMB», оставшейся со времен Великой Отечественной войны.

По заключению специалистов, механизм мины мог быть взведен в боевое положение даже небольшим поворотом (толчком) мины якорной цепью при постановке линкора на якорь накануне катастрофы. Возможность протраливания грунта якорь-цепью в районе нахождения мины специалистами считается доказанной.

Следует отметить, что линкор «Новороссийск» не имел размагничивающего устройства и, следовательно, был полностью беззащитен против магнитных мин. (Для повышения безопасности «Новороссийск» плавал только по определенным, хорошо протраленным фарватерам, в опасные от мин районы не заходил. Помню, когда в 1949 г. мы впервые заходили в порт Новороссийск, то вся эскадра вошла в глубь Цемесской бухты или в порт, а мы остались далеко на внешнем рейде, у Дообского маяка. Но вот в своей родной бухте магнитная мина все же подстерегла линкор… Л.М. ).

3. Нельзя полностью исключить, что причиной подрыва линкора является диверсия, так как охрана Севастопольской гавани со стороны моря была неудовлетворительной, ненадежной, а приказы и инструкции по охране водного района крепости командиром 24 дивизии ОВРа контр-адмиралом Галицким и его подчиненными систематически грубо и преступно нарушались…»

В статье, посвященной печальному юбилею катастрофы, капитан 2 ранга О.Бар-Бирюков {257} 257 Бар-Бирюков О. Неразгаданный взрыв // Комс. правда. — 1993. — 28 окт. , бывший командир артбатареи линкора «Новороссийск», рассказывает, что «сами «новороссийцы» убеждены в том, что взрыв—результат диверсии. «Тот, кто закладывал взрывчатку, считают они, хорошо знал его («Новороссийска» — Л.М.) устройство, потому и выбрал одно из самых уязвимых мест». По данным О. Бар-Бирюкова, в носовой части линкора была огромная пробоина, перебит киль, а рядом — большая вмятина вдоль киля. Взрыв носил объемно-направленный характер как при взрыве кумулятивного заряда. Более того, он утверждает, что водолазы наблюдали на дне под линкором не одну воронку, как зафиксировано Правительственной комиссией, а две, и одна из них — явно от взрыва устройства, не лежавшего на дне. Автор статьи считает, что произошла диверсия, а в результате взрыва сдетонировала лежавшая на дне немецкая магнитная мина. Итогом явился мощный сдвоенный взрыв, что и зафиксировали сейсмографы. Одним из доводов в пользу диверсии автор статьи считает награждение в Италии высшими орденами вскоре после взрыва группы военнослужащих ВМФ за выполнение специального задания. Предполагается, что в еще не рассекреченных архивах союзных ведомств должны быть материалы, проливающие свет на эту историю.

Ряд ставших известными позднее фактов подтверждает справедливость «минной» версии взрыва «Новороссийска».

Летом 1956 г. в Севастопольской бухте было проведено контрольное траление. Результаты оказались совершенно неожиданными: в бухте обнаружили десять (!) неконтактных немецких мин, в том числе три мины в пятидесяти метрах от лежащего на дне линкора! {258} 258 Лейбович Э.Б. Последний путь линкора «Новороссийск» // 70 лет в боевом строю флота. — Севастополь: Политуправление ЧФ, 1990. — С. 15—31.

Еще одна, третья, версия. При модернизации в 1933-1937 гг. корпус линкора был удлинен за счет приставки длиной 12-14 м с бульбообразным форштевнем. Отсек между старой и новой носовыми частями остался недоступным для личного состава. На этом основании высказывалось допущение о возможном заложении заряда взрывчатки в этом отсеке перед передачей линкора (Н.А. Черкашин) {259} 259 Там же. — С. 16. . Этому предположению противоречит вывод Правительственной комиссии о взрыве на дне, а не в корпусе корабля.

Специальным разделом в докладе Правительственной комиссии выделена ответственность должностных лиц флота за гибель корабля и личного состава:

«Основными причинами гибели линкора «Новороссийск» после взрыва являются:

— Неправильная преступно-легкомысленная оценка, от начала и до конца катастрофы, командованием флота, эскадры и корабля истинного положения, в котором находился линкор после взрыва, и непринятие в первые же минуты катастрофы такой простой и абсолютно необходимой меры, как перевод поврежденного корабля своим ходом на более мелкое место к берегу (на глубину 11 — 12 м). Это можно было сделать при своевременной команде и, имея горячие машины, через 30-40 минут после взрыва. Вместо этого была отдана безграмотная команда оттаскивать к берегу поврежденный и стоящий на бочках и на якоре корабль сравнительно маломощными буксирами, чего они после более чем двухчасовой возни у корабля сделать не смогли…