Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи

Боевым штабом московских революционных партий стал «Коалиционный совет дружин». По всей Москве агитаторы говорили, что в собственность народа нужно отнять не только землю, но также фабрики и заводы. 4 декабря после массовых арестов в Петербурге, Московский совет рабочих депутатов объявил, что «московские рабочие должны быть готовы в каждый момент к забастовке и вооруженному восстанию». Учебные пункты для боевиков создавались на фабриках и в институтах, типографии массово сутками печатали «Обращение с огнестрельным оружием», «Руководство к уличному бою», «Взрывчатые вещества». Интеллигенция активно давала деньги на покупку оружия и продовольствия боевым дружинам, тренировавшихся на собственном стрельбище в Сокольниках, и их было уже больше тысячи, вооруженных револьверами и винтовками магазинного типа, включая маузеры и винчестеры.

По всем казармам московского гарнизона агитаторы и пропагандисты раздавали листовки, говорили речи, и в войсках шло глухое брожение, переходящее в волнения. В ночь на 5 декабря начались стычки революционеров с городовыми, 6 декабря Московский совет рабочих депутатов объявил всеобщую политическую забастовку и вооруженное восстание, которое начали революционные партии эсеров и эсдеков, которые призвали подданных восстать, чтобы свергнуть правительство, созвать учредительное собрание и утвердить демократическую республику.

Встали фабрики, заводы, государственные учреждения, железные дороги, трамваи, аптеки, типографии. По всей Москве толпами ходили бастующие под красными флагами, пели «Марсельезу» и дрались с казаками. На митинги, окруженные дружинниками, собирались десятки тысяч человек. Митинги пытались окружить войска, которые окружались боевиками. Рабочие изготавливали холодное оружие. Эсеры, наряду с красными флагами социал-демократов, выставили транспаранты «Земля и воля».

4 декабря в Москву из Петербурга прибыл новый генерал-губернатор адмирал Ф.В. Дубасов с категорическим приказом С. Витте подавить восстание любыми средствами. Толпы забастовщиков на улицах стали разгоняться полицейскими с применением холодного оружия. Порубленные студенты и рабочие не вмещались в больницы и аптеки, и боевики начали прямой отстрел городовых, которые, конечно, тут же разбежались и попрятались, и больше на улицы Москвы не выходили. Дубасов 7 декабря объявил Москву на положении чрезвычайной охраны и начал аресты, взяв чуть ли не всех руководящих восстанием большевиков, обезглавив большую часть рабочих, которые растерялись.

Вечером 9 декабря эсеры, вставшие во главе восстания, собрали боевиков на Чистых Прудах в училище Фидлера, чтобы атаковать главные городские объекты. Училище тут же окружили войска. Дубасов командовал из Кремля, полки стояли на Театральной площади и в Манеже, специальные роты раньше рабочих дружинников заняли телеграф, телефонную станцию, почтамт и водопроводную систему. Против тысячи боевиков генерал-губернатор выставил десять тысяч солдат и казаков. Многие распропагандированные части пришлось запереть в казармах. Правительственные войска удерживали только Николаевский – Петербургский вокзал, отбив из орудий стремительное нападение боевиков.

Офицер объявил дружинникам в Училище Фидлера приказ сдаваться, иначе все они будут убиты. Из окон училища началась стрельба нескольких сотен боевиков, которым солдаты отвечали залпами. Боевики попытались прорваться, кидая бомбы, и тогда по зданию начали бить орудия. В плен взяли сто двадцать дружинников, половина из которых были эсерами. После разгрома Училища Фидлера в ночь на 10 декабря Москва покрылась баррикадами из наваленных столбов, скамеек, вывесок, скамеек, которые перетягивались проволокой. Эсеровские боевики бомбами разнесли Московское охранное отделение, дезорганизовав работу полиции. Дубасов попросил срочной помощи из Петербурга и получил ответ, что «Свободных войск для посылки в Москву нет». В древней столице империи начались бои – в районе Страстной площади, у старых Триумфальных ворот, на Кудринской и Миусской площадях.

Во главе восстания на Пресне, сделавшейся ее центром, встали социалисты-революционеры, и дыхание истории донесло до нас только их партийные прозвища – «Седой», «Мартинов», «Ильин», «Андреев», «Пчелка», «Павлова», Соколов – «Медведь». Рабочие Прохоровской трехгорной мануфактуры, Мамонтовской фабрики, сахарного завода, фабрики Шмидта пилили телеграфные и фонарные столбы, снимали с петель калитки, ворота, несли бревна, доски, кровельное железо и строили баррикады. Эсеровская «Боевая дружина» из шестисот бойцов устроила свой штаб на Прохоровской мануфактуре. В первую очередь она атаковала первый и третий полицейские участки и захватила их, вместе со всеми оперативными документами и инструкциями. По всей Москве эсеровские боевики ходили по квартирам спрятавшихся туда полицейских и отбирали у них оружие. Собрав со всех аптек необходимые препараты, особая группа начала производство бомб. По городским улицам боевики группами и отрядами нападали на казачьи разъезды и офицерские патрули, атаковали даже большие правительственные отряды, но тысячи бойцов на огромную Москву было слишком мало, а вооружить остальных рабочих было нечем.

Несколько конных батарей метались по древней столице и открывали орудийный огонь по всем зданиям, которые захватывали дружинники, но им сильно мешали баррикады. Офицеры согнали полицейских в центр города, и те с перепугу начали стрелять куда попало, по окнам близлежащих домов, ранили и убивали случайных людей, обывателей, которые в отчаянии и злости стали помогать революционерам. Дубасов обращался и обращался за помощью в Петербург: «Положение все серьезнее, кольцо баррикад охватывает город все теснее, войск явно недостаточно. Совершенно необходима хотя бы бригада пехоты». Совет государственной обороны послал в Москву Семеновский полк, из Польши был направлен Ладожский полк с конной артиллерией. 15 декабря две тысячи штыков с орудиями прибыли в Москву. Дубасов заявил московскому городскому голове Н. Гучкову, что случайных обстрелов обывательских домов больше не будет. Император Николай II телеграфировал Дубасову: «Надеюсь, Семеновский полк поможет вам окончательно раздавить революцию, вместе со славными гренадерскими полками». Чаша революционных весов начала клониться в стороны самодержавия.

Эсеровские руководители восстания распространили по Москве листовки:

«Товарищи! Началась уличная борьба восставших рабочих с войсками и полицией. В этой борьбе может погибнуть много ваших братьев, борцов за свободу, если вы не будете держаться некоторых правил.