Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи

«Всякую войну он считал преступлением, в любой войне видел бойню, всегда вредную и жестокую».

Цусима: немецкий корреспондент в газете:

«Как только дым рассеялся, бой возобновился с удвоенной силой. Все японские корабли сосредоточили огонь на броненосце «Ослябя», и скоро он, весь в пламени, вышел из строя. Пожары начались и на «Суворове», и на следовавшем за ним «Александром». Потом загорелось «Бородино» и другие суда. Все японские суда были в полном составе, и бой продолжался до половины третьего дня, когда «Ослябя» пошел ко дну.

Когда вышли из строя «Суворов» и «Александр» русские корабли повел броненосец «Бородино», ставший головным. «Суворов», охваченный пламенем, продолжал бой, но вскоре под японским огнем потерял переднюю мачту и обе трубы. Находившийся на «Суворове» главнокомандующий адмирал Рожественский еще в начале боя был ранен осколком и передан на миноносец «Буйный». Командование перешло к адмиралу Небогатову. В семь часов вечера начался сильный пожар на «Бородино», и он, весь в пламени и дыму, пошел ко дну.

Адмирал Небогатов поднял сигнал о сдаче, и четыре русских броненосца «Николай I», «Орел», «Апраксин» и «Синявин» 16 мая в 10 часов 30 минут утра сдались японской эскадре».

«Наши партийные люди везде пройдут – где прыжком, где бочком, где ползком, а где и на карачках».

Обстановка в обществе начала XX века и в Боевой Организации, члены.

«Молодые люди еще с гимназии и университета читали запрещенные книги, в которых жизнь революционеров казалась доблестным подвигом и нелицемерной жертвой. Они не очень хорошо понимали, чего именно добиваются социалисты, но верили, что все, что они требуют, справедливо и хорошо. Они часто слышали, что только социалисты честные люди, и что уважающий себя человек в России не может не быть революционером. Еще не зная хорошо ни партии, ни социализма, ни революции, ни террора, они вдохновенно, по-юношески решали, что обязаны служить народу. Когда они так решали, незнакомая и далекая партия становилась близкой, родной и любимой, и уже не только за народ, а за партию и за таинственный Центральный комитет они искренне были готовы отдать свою жизнь».

«Газеты постоянно приносили тревожные вести об политических убийствах, расстрелах, забастовках, крестьянских волнениях, о заговорщицкой партии, о военных судах и бомбах. Эти вести волновали общество».

1. «Никакими постановлениями партии нельзя заставить людей бунтовать, если они этого не хотят».

1905 год.

«Бесчисленные партийные товарищи каждый день ждали революции, верили в ее неотвратимую близость и надеялись на ее обновляющую победу. Они озабочено делали сое тайное партийное дело, спорили в комитетах, готовили бомбы, организовывали крестьян, рабочих, солдат, писали воззвания, печатали их, говорили пылкие речи. Хлопотливо жужжало прочно налаженное, огромное партийное веретено и революция стучалась в ворота.

Революция застала врасплох Зимний дворец. И жандармы, и сыщики, и чиновники, и министры, хотя и боялись ее, чувствовали ее приближение, не верили, что-то небывалое, что происходило у них на глазах, и есть та страшная революция, которую они тщетно пытались предотвратить. И вот сверкнула молния, наяву свершился сказочный сон».

2. «Говорить об убийстве имеет право только тот, кто сам убивает, а о смерти – только тот, кто сам готов умереть!»

3. «Нет таких слов, которые могут заставить людей убивать, если они этого не хотят, и нет той власти, которая может запретить умереть, если человек бесповоротно решил отдать свою жизнь».

Разгром, 1907–1908 годы.

«Огромная, разбросанная по всей России партия, вчера еще грозная, внушавшая доверие и страх, слабела и истекала кровью, как слабеет и истекает кровью израненный, обессиленный, затравленный собаками зверь. Всюду шныряли жандармы и арестовывали без повода и разбора. Бесчисленные аресты стали часты, как осенний, неугомонный дождь».

«Провокация Азефа подрезала партию, как коса подрезает траву. Истощенная арестами партия, потерявшая лучших людей, разочарованная в собственных силах, уже не могла рассчитывать на победу».

После разгрома стали раздаваться голоса: «Нужно сделать генеральную чистку. Нужен террор массовый, всеобъемлющий, беспощадный, универсальный.

Есть две расы людей – эксплуататоры и эксплуатируемые. Эксплуататоры злы, хищны и жадны наследственно. Жизнь рядом с ними немыслима. Их нужно истребить, всех до единого, до последнего. Если их сто тысяч – надо истребить сто тысяч, если их миллион – миллион, если сто миллионов – сто миллионов. Стесняться нечего, надо спасать революцию».

«Конь вороной»: набег на Беларусь, 1920 год

Что значит победа большевиков? Итог революции.

«Мне все равно, кто именно ездит к Яру, – пьяный великий князь или пьяный матрос с серьгой. Мне все равно, кто именно «обогащается», то есть ворует, – царский чиновник или коммунист. Мне все равно, чья именно власть владеет страной – Лубянка или Охранное отделение. Кто сеет плохо – плохо и жнет. Изменились только слова. Разве для суеты поднимают меч?

Но я ненавижу большевиков. Для них Родина – предрассудок. Я хочу драться – даже если нельзя победить».

Крестьянин:

«Я поверил большевикам, как дурак. А они все наврали. Никому жить не дают, подлецы, в свой карман только норовят».

Почему народ не поддержал белых:

«Я гол, как сокол, зато сам себе барин. А придут генералы, и я стану не хозяином в своей хате, а холопом на барском дворе».

Большевики:

«Мы перестроим мир, все равно какой ценой».