Николай Стариков - Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года)

Вышинский:Решили, значит, тоже оказывать техническую помощь Советской России?

Арнольд:Да.

Вышинский:Как же вы ее оказывали?

Арнольд:Я приехал в Кемерово.

Вышинский:А вы не были членом масонской ложи?

Арнольд:Был.

Вышинский:Как вы попали в масонскую ложу?

Арнольд:А это когда я был в Америке, я подал заявление и поступил в масонскую ложу.

Вышинский:Почему в масонскую ложу, а не в какую-нибудь другую?

Арнольд:Пробивался в высшие слои общества. (Общий смех в зале.)

Вышинский:Вы попали в общество технической помощи Советской России уже будучи масоном? Не помогла ли вам масонская ложа проникнуть в это общество?

Арнольд:Нет.

Вышинский:А когда вы поступили в это общество, вы сказали, что вы масон?

Арнольд:Нет, я держал это в секрете.

Вышинский:Вы вступили в ВКП(б), когда прибыли из Америки?

Арнольд:Я вступил в партию в 1923 году.

Вышинский:И в это время вы оставались масоном?

Арнольд:Да, но я никому об этом не говорил.

Вышинский:Ну хорошо, партийной ответственности вы не подвергались в связи с этим?

Арнольд:Я прошел три чистки.

Вышинский:Благополучно?

Арнольд:Благополучно. Сумел замазать, только автобиографию путал.

Вышинский:А не было такого случая, что за антисоветскую агитацию…

Арнольд:Это было в Кузнецке в 1930 году.

Вышинский:Вы привлекались к ответственности или исключались из партии?

Арнольд:Почти что исключили, сняли с работы.

Вышинский:В Америке вы не были связаны с коммунистической партией?

Арнольд:Был связан, принимал участие в работе коммунистической партии в 1919 году.

Вышинский:А в масонской ложе?

Арнольд:И в масонской ложе одновременно состоял.

Вышинский:Когда вы с троцкистами сошлись?

Арнольд:В 1932 году.

Вышинский:С кем именно?

Арнольд:Когда я работал в Прокопьевске, управляющим был Шестов. Здесь я первый раз сошелся с троцкистами.

Вышинский:Вы с ним говорили о каких-нибудь троцкистских делах?

Арнольд:Когда я с ним познакомился, ходил часто к нему в кабинет, и он меня спросил, за что я был уволен с Кузнецкстроя.

Вышинский:За что вы были уволены?

Арнольд:За антисоветскую пропаганду среди иноспециалистов.

Вышинский:Он это знал?

Арнольд:Знал. Также знал, что я принадлежу к чуждой партии организации, к масонству. Он знал, что я финн, что я несколько раз менял фамилию.

Вышинский:Когда же он посвятил вас в свои преступные планы, в свои преступления?

Арнольд:Я часто ходил в его кабинет. Он говорил: «Я бы давно мог тебя выдать соответствующим органам, но я этого не желаю, потому что я думаю, что ты будешь хорошим членом нашей организации».

Вышинский:Потом?

Арнольд:Потом он сказал, что в ближайшее время мы предполагаем свергнуть теперешних руководителей.

Вышинский:Потом?

Арнольд:И что в наш район, возможно, приедут руководители, что наша основная задача состоит в том, что мы должны будем производить террористические акты против руководителей правительства.

Вышинский:Ну, и что же?

Арнольд:Потом он мне сказал: «Я тебя проверил в течение 3 месяцев, считаю тебя энергичным и волевым человеком, поэтому на тебя падает задача осуществить террористические акты. Для этого я тебя свяжу с Черепухиным». Он связал меня с Черепухиным и сказал: «Вот тебе человек для работы»…

Вышинский:Какие вы акты подготовляли?

Арнольд:Мне было указано два места для производства террористических актов: одно место на шахте № 3, а другое место – это шахта № 8.

Вышинский:Ну, рассказывайте. Что же у вас пропал вдруг голос? Когда организовывали террористические акты? Против кого?

Арнольд:Первый террористический акт был в 1934 году, в начале года, вернее сказать, весной.

Вышинский:Против кого?

Арнольд:Против Орджоникидзе.

Вышинский:В чем он заключался?

Арнольд:Заключался он в том, что мне конкретно Черепухин сообщил, что «завтра приезжает Орджоникидзе. Смотри, ты должен будешь выполнить террористический акт, не считаясь ни с чем».

Вышинский:Ну, и что же?

Арнольд:Я это предложение принял. На следующий день я подал машину, потому что я, как начальник гаража, как член партии, был вне всякого подозрения. Подал машину к поезду. В нее сели Орджоникидзе, Эйхе и Рухимович. Я повез их на немецкую колонию, а оттуда они просили меня поехать на Тырган, а когда мы въехали на гору, то меня попросили остановиться на горе, чтобы посмотреть на весь Прокопьевск. Потом остановились у комплексной шахты № 7–8–9. Черепухин меня предупредил, что там все готово: «там увидишь препятствие, и на этом препятствии совершишь аварию». И вот, когда я спускался с горы, я развил довольно большую скорость, километров 70–80 в час, и, примерно, за полтора километра увидел препятствие. Я сразу быстро подумал, что это как раз то место, где я должен сделать аварию. Не зная, какое это место, я не знал, что со мной случится… Поэтому я уменьшил скорость, быстро остановился, а потом свернул на мост налево, а должен был ехать прямо.

Вышинский:Не решились?

Арнольд:Не смог этого сделать.

Вышинский:Не смогли, не решились? Это наше счастье. Второй случай?

Арнольд:Ко мне утром приезжает в контору Черепухин и говорит: «Сегодня будет Молотов. Смотри, опять не прозевай». Я говорю, что я же не прозевал. Он говорит: «Знаю, как ты не прозевал». Тут я понял, что за мною кто-то следит. Я ответил, что сделаю. Я подал машину к экспедиции. Место, в каком я должен был сделать аварию, я знаю хорошо: это – около подъема из шахты № 3. Там имеется закругление, на этом закруглении имеется не ров, как назвал Шестов, а то, что мы называем откосом – край дороги, который имеет 8–10 метров глубины, падение примерно до 90°. Когда я подал машину к поезду, в машину сели Молотов, секретарь райкома партии Курганов и председатель краевого исполнительного комитета Грядинский… Мне сказали, чтобы я ехал на рабочий поселок по Комсомольской улице. Я поехал. Когда я стал только выезжать с проселочной дороги на шоссейную, внезапно навстречу мне летит машина. Тут думать мне было некогда, я должен был совершить террористический акт. Смотрю, вторая машина летит мне навстречу. Я тогда понял, что Черепухин, значит, мне не поверил – послал вторую машину. Я думать долго не успел. Но я испугался. Я успел повернуть в сторону, в ров, и в этот момент меня схватил Грядинский и сказал: «Что ты делаешь?»