Павел Якушкин - Из Черниговской губернии

— Нѣтъ, и у насъ стали больше покупать.

— Отчего же у васъ барышей меньше? спросилъ я, понимая въ чемъ дѣло.

— Мужики стали цѣну разбирать… больше въ цѣнѣ толку знать.

— Неужели же такъ скоро и цѣну узнали товарамъ? Кажется, еще недавно и указъ объ волѣ вышелъ?

— Цѣны-то настоящей они хоть не узнали, да все въ городѣ берутъ по городской цѣнѣ. А то другіе мужики берутъ товаръ, сами продаютъ… ну, да это, Богъ дастъ, не надолго!..

— Почему же не надолго?

— Просить будемъ, чтобъ мужикамъ запретить торговать, а чтобъ торговать однимъ мѣщанамъ.

— Ну, а какъ васъ не послушаютъ?

— Послушаютъ безпремѣнно! въ Орлѣ сходка объ этомъ была; на сходкѣ и порѣшили: просить, чтобъ мужикамъ запретили торговать, а питались бы они своей землей.

— Ежели же и сходки вашей не послушаютъ? Тогда что?

— Какъ сходки не послушаютъ! Мужики и теперь отъ насъ, отъ мѣщанъ, прячутся.

— Что жь имъ прятаться?

— Какъ что? а поймалъ, да къ становому!

— Ну, а становой что?

— Становой что хочетъ, то и сдѣлаетъ… И ничего не сдѣлаетъ, да мужику-то къ становому въ гости не хочется…

Привычная въ гоньбѣ хозяйка-жидовка, пока мы толковали, приготовила мнѣ пообѣдать. Не успѣлъ я съѣсть своей яичницы, какъ вошелъ ко мнѣ сперва жидъ — шинкарь, потомъ хозяйка съ дочкой или невѣсткой, замужней жидовкой лѣтъ 12–13. Хозяинъ обратился ко мнѣ съ просьбой списать портретъ со всего его семейства. Я отговорился отъ этой чести; но настоящимъ заправскимъ живописцамъ хорошо бы было нарисовать молодую жидовку для патологическаго кабинета: такого изнеможеннаго вида, такого неподвижно-тупаго взгляда, такой видимой вонючести во всемъ — не скоро встрѣтишь, да развѣ только вы еще увидите мальчика — монастырскаго служку. Говорятъ, что у жидовъ это происходитъ отъ ранняго брака; у монастырскихъ служекъ, вѣроятно, отъ какихъ нибудь другихъ причинъ.

Изъ Гринева въ попутчики мнѣ Богъ послалъ стараго козака рыбака который гдѣ-то здѣсь взялъ на откупъ озеро, какъ онъ называетъ, или прудъ по нашему.

— У насъ все называютъ озеромъ, говорилъ козакъ; — въ другихъ мѣстахъ, называютъ прудомъ, а то станомъ; а у насъ все зовутъ озеромъ; только въ бумагахъ писать не позволено — озеро, а пиши — прудъ. Тутъ дѣло было по судамъ. Одинъ говоритъ: тотъ-то, такой-то завладѣлъ моимъ озеромъ. А другой пишетъ: что озера никакого тутъ нѣтъ, да и не было никогда. Пріѣхалъ судъ, суду денегъ отсыпали, судъ и говоритъ, что тотъ-то, чей прудъ, виноватъ, пустова проситъ: никакого озера тутъ нѣтъ, да такого озера никогда и не было!..

Въ это время небольшая змѣйка, испуганная нами, быстро переползла съ дороги на лугъ.

— Э! кажись гадюка-то ползучая! крикнулъ мой старый козакъ.

— Какая ползучая?

— Видишь: гадюка-то ползаетъ.

— Кажется, всѣ гадюки ползаютъ?

— Нѣтъ, есть, что и не ползаютъ, отвѣчалъ козакъ. Ты знаешь, сколько стай ихъ бываетъ?

— Нѣтъ, не знаю.

— Гадюка шести стаи бываетъ: стая гаевая, стая гноевая, еще ползучая, летучая; еще подколодная да серёновая.

— И ты всѣ стаи видалъ?

— Нѣтъ, не всѣ; а летучую видѣлъ.

— Какая же летучая гадюка?

— Летучая гадюка, все равно, какъ щука, только съ крылушками съ красными.

— Гдѣ же ты видѣлъ летучую гадюку?

— А это иду разъ я лѣсомъ, а летучая гадюка и лежитъ: сама, какъ щука, крылья красныя, какъ бумажныя, и языкъ высунула, какъ копье красное… Такая страшная, что не приведи Господи!

— А серёновая какая?

— Серёновой я самъ не видалъ; серёновая гадюка больше бываетъ, какъ серенъ покажется.

— Какой серенъ?

— Серенъ по нашему называется: великимъ постомъ бываетъ снѣгъ, сверху днемъ растаетъ, а ночью опять замерзнетъ; вотъ это по нашему и называется — серенъ.

— Какъ же узнать серёновую гадюку?

— Серёновую-то? Ту какъ не узнать! Съ серёновой гадюкой не дай Богъ и встрѣтиться!

— Отчего-же?

— Самая страшная гадюка эта серёновая: по серену ползетъ — серенъ таетъ, по травѣ ползетъ — трава горитъ!.. Коли тебя увидитъ серёновая гадюка, отъ той не убѣжишь!

— Ну, а кто-нибудь видалъ серёновую гадюку? спросилъ я.

— Какъ, чай, не видать? Никто бы не видалъ ту гадюку, никто бы и не зналъ, что она на свѣтѣ есть…

— Какихъ же гадюкъ у васъ больше?

— Летучую я только разъ всего видѣлъ, серёновой — совсѣмъ не видалъ; а другихъ видишь зачастую.

— Какую же чаще?

— А тѣ все равно: то самъ увидишь, то услышишь — тамъ скотину попортила, а тамъ человѣка укусила.

— А случалось, что отъ гадюки люди или скотъ умирали?

— Нѣтъ, я не видалъ самъ, а какъ, чай, не бывать? Да и люди говорятъ, что бывало.

— Отчего же у васъ никто не умиралъ отъ гадюки?

— Мы лечимся: сейчасъ, какъ укуситъ гадюка, сейчасъ и бѣжишь ти къ знахорю, ти къ знахоркѣ, - тѣ и лечутъ.

— Много у васъ знахорей?

— Безъ нихъ бы совсѣмъ пропали: городской лекарь не вылечитъ.

— Знахори чѣмъ же лечутъ?

— Знахори больше наговариваютъ, а то и лекарства у нихъ свои бываютъ.

— Ты не знаешь этихъ лекарствъ?

— Одно лекарство у нихъ у всѣхъ: надо найти три свѣжихъ могилы, взять земли съ тѣхъ могилъ, прикладывать — дѣлаетъ пользу… только безъ наговору мало помогаетъ и могильная земля.

— А ты не знаешь наговоровъ?

— Нѣтъ, не знаю.

— А видалъ, какъ лечутъ?

— Какъ не видать! Укуситъ гадюка, опухъ пойдетъ; знахарь поставитъ тебя противъ себѣ, да и станетъ отчитывать, — опухъ и пройдетъ. Только не всякій знахарь всякую гадюку отчитаетъ. Пошелъ у насъ мужикъ на могилки, видитъ на тѣхъ могилкахъ ягоды растутъ, онъ и сталъ рвать тѣ ягоды, рветъ онъ тѣ ягоды, а гадюка выползи изъ могилки, да и укуси его за палецъ… Палецъ и опухъ, а такъ опухъ пошелъ по всей рукѣ… всю руку такъ и рветъ!.. мужикъ побѣжалъ къ знахоркѣ; знахорка стала отчитывать, — рвать перестало, а опухъ не проходитъ. Мужикъ пошелъ къ другому знахорю; сталъ знахорь отчитывать тотъ опухъ, — опухъ то больше пошелъ, да еще и рвать опять стадо. Тотъ мужикъ кинулся въ третьему знахорю. Какъ тотъ вошелъ въ этому знахорю: «Ты, говоритъ знахорь, ты охочъ до ягодокъ, сладки на могилахъ ягодки? Тебѣ, говоритъ, отчитали, да зуба той гадюки, не вычитали; надо зубъ вычитать». Пошелъ знахорь съ тѣмъ мужикомъ на могилки, гдѣ ягоды мужикъ бралъ; сталъ знахорь ту гадюку звать, что мужика укусила за палецъ, и ползетъ та гадюка: такъ, маленькая, побольше пальца. — «Эта, говоритъ знахарь, гадюка тебя укусила, эта гадюка всѣмъ старшая; ну, да мы съ ней справимся!» Пошелъ знахорь съ мужикомъ домой и гадюку съ собой кликнулъ, и та гадюка ползетъ за нимъ!.. Пришли они къ знахорю всѣ втроемъ: знахорь, мужикъ да гадюка та; и сталъ знахорь гадюку допытывать… Ужъ онъ мучилъ ее, мучилъ…

— Какъ: билъ?

— Нѣтъ, однимъ наговоромъ!.. Мучилъ гадюку, да и отпустилъ домой, а мужику говоритъ: «Ты приходи завтра, завтра и дѣло сдѣлаю». Пришелъ на завтра опять мужикъ къ знахорю… Татъ что жъ ты думаешь? Зубъ-та той гадюки у того мужика сквозь все тѣло прошелъ!