Юрий Скоп - Избранное

— Нэ знаю… А интуицией ощущаю. Он все время о чем-то думает и нэ говорит… Нэхорошо нэ говорит… Плохо совсем нэ говорит! Я ему друг, а он и мне молчит… Что-то у нэго такое вот тут, — Серега постукал себя по груди. — Я его знаю давно. Он так никогда нэ был…

— А девушка у него… присуха какая-нибудь, есть? — с улыбкой взглянул на девчат Кряквин.

Они засмущались.

— Неужели уж нет?..

— Дэликатный вопрос, дарагой… Очень деликатный, — сказал Серега и замолчал.

— А я деликатно и спрашиваю… — проявлял настойчивость Кряквин. — Потому как не верю, чтобы у такого парня не было девушки…

— Понымаешь… Алексей Егорович… Я тэбе, как другу, скажу… Тут ребята свои. Им тоже можно… Дэвушка у Грыгория была. Была… Даже целых две дэвушки. Вот так… Ну, одну мы нэ в счет… Она уже сэбе начальника нашла. Ха-а-роший начальник! — Серега подмигнул кому-то из парней. — Он тэхнику безопасности знает, как я Гамлета. Пускай живет… Но есть еще одна дэвушка, которая Гришку любит, как я свою маму. Вай, как она его любит!

— Ну? — подторопил Кряквин Серегу. — В чем же дело?

— Дэликатный вопрос, дарагой… Очень дэликатный.

Кряквин аж фыркнул:

— Ну, что ты заладил, как… этот! Короче.

— Нэ сердись, дарагой, нэ надо… Она, понымаешь, гордый человек!

— Это прекрасно! Дальше-то что?

— Она, понымаешь, нэ может к нэму прийти… Гришка тоже гордый человек.

— Ну, братцы мои… — развел руками Кряквин. — Ни хрена не пойму! Их что, за руки надо сводить?

— Возможно, — сказал Серега. — И я тебя очень прошу, Алексей Егорович, поговори с Зынаидой…

— С кем, с кем? — напряг внимание Кряквин.

— С Зынаидой Шапкиной. Она у нас на Нижнем воду подает. Газырованную…

— Ага-а… — обрадованно протянул Кряквин. — Знаю… С веснушками такая, да?

— Она, — подтвердил Серега.

— Так что же я должен сделать?

— Приказать Зынаиде идти к Грыгорию. Ему сейчас очень ласка нужна. Понымаешь?

— Вот теперь понимаю. А где она живет?

— Здесь. На втором этаже. Очень хорошая дэвушка! Я бы ее полюбил, если бы она меня полюбила!

— Пошли к ней.

— Сейчас? — растерялся Серега.

— А когда же? Чего откладывать?

— Да-а?.. Какой ты джыгит! Уважаю!.. Всем тыхо! Серго Гуридзе будет тост говорить! Слушайте!.. — Серега поднял над столом большой, поблескивающий серебряной чеканкой рог.

И еще в этот день в одной из комнат этого же общежития шел разговор о взрыве на Нижнем и о взрывнике Григории Гаврилове. Было это в комнате Нели Чижовой.

«Вел репортаж Николай Озеров. До следующих встреч!» — несколько секунд эфир возбужденно держал шумы стадиона, а потом, с вытеснением, наложились на них певуче расплывные позывные «Маяка».

Анатолий Юсин выключил транзистор. Потер ладонями огорченное лицо и сказал Неле, сидящей в спортивном костюме на кровати:

— Сгорели без дыма. Как шведы под населенным пунктом Полтава.

— Так им и надо. Твоим спартакам… Умные люди нынче за ЦСКА болеют. Утерли мы вам?..

Анатолий прошелся по Нелькиной комнате. Вернулся к кровати и задумчиво потрогал гитарный гриф:

— Мадемуазель играет?

— А что?

— Это есть очшэн ка-рашо! Сыграйте, пожалуйста.

Неля улыбнулась — Юсин забавно изображал из себя иностранца, — вытянула гитару и взяла пробный аккорд:

— Слово начальства — закон. Слушайте, месье… — Она откинула нависшие на лицо волосы и тихонько запела. — В горнице моей светло… Это от ночной звезды… Матушка возьмет ведро, молча принесет воды… И так далее. Далее я слов не знаю.

— Что есть это? — спросил Анатолий.

— Песня. Григорий Гаврилов, месье, ее больно уж хорошо поет. При случае рекомендую послушать.

— Непременно воспользуюсь вашей рекомендацией. А пока… можно еще разок?

— О-о… Сколько хотите… — Неля повторила:

— Ничего… У тебя с ним было серьезно? — неожиданно задал вопрос Анатолий. И ждал ответа, шурша ладонью по своей коротенькой, ежиком стрижке.

— А у меня всегда все серьезно… — спокойно ответила Неля. — Ты разве еще не обратил на это внимания?

— Да как тебе сказать… По-моему, обратил.

— Молодец. Мне тоже нравятся… иногда правда… наблюдательные мужчины с внешностью американских космонавтов.

— То есть это… — подхватил Нелину интонацию Анатолий, — квадратные подбородки… короткие волосы… Да… Забыл про длинные ноги…

— …и светлые-светлые головы, — докончила Неля.

— Ничего особенного, — отмахнулся Анатолий. — Я — точно такой.

Неля не выдержала и прыснула. Анатолий переждал смех и опять спросил серьезно:

— Слушай, а Григорий часом ничего тебе не говорил про взрыв?

— То есть?

— Ну… может, делился какими-нибудь сомнениями?

— Ты что, под него копаешь?

— Я?

— Ты.

— Тогда объясни, как это понимать… «копаешь»?

— А уж вот это ты объясняй. Ты, понял? Так что не строй из себя шибко хитрого… Во-первых, ты отлично знаешь, что я дала Грише отставку задолго до взрыва. Это раз. Поэтому нечего выявлять так умно… в кавычках конечно, мои связи с ним после взрыва. Их не было вообще. Соображаешь? Так что если у него и были «какие-нибудь сомнения», то я их никак узнать не могла. Это два. А в-третьих, ответь мне, пожалуйста… Комиссия-то давно уже закончила и подписала акт расследования причин взрыва… Чего же ты, месье, продолжаешь суетиться, а?

— Отвечаю. Я очень мнительный, Неля. И к тому же еще с раннего детства подвержен чувству повышенной справедливости. Исходя из этого, я действительно, скажем прямо, не удовлетворен результатами работы комиссии, в которую, естественно, входил и сам… Потому-то… в свободное от работы время… так сказать приватно-с… и продолжаю, поелику это возможно, удовлетворять свое неудовлетворение по данному вопросу… Следовательно, копаю-то я не под фигуру дорогого тебе Григория Гаврилова, а под целую систему продолжающих пока еще существовать в хозяйстве взрывников не-до-ра-бо-точек, которые, если их не искоренить своевременно, могут, товарищ Чижова, привести к еще более катастрофическим последствиям. Вы меня карашо понимайт?..

Неля смотрела на него не мигая и молчала.

— Прекрасно, — заговорил опять Анатолий и, как бывалый, крепко обстрелянный лектор, прошелся по комнате, — пока аудитория соображает, что к чему, я позволю себе привести один занимательный факт…

— Ну-ну… — гмыкнула Неля.

— Только попрошу всех быть внимательными… Итак… за три дня до массового взрыва — имеется в виду взрыв на руднике Нижнем от двадцать шестого февраля данного года, а не печальный подрыв, при котором пострадали люди, — взрывник Григорий Гаврилов заряжал над сто восьмидесятым скреперным штреком глубокие скважины. Точнее, восходящие веерные скважины увеличенного диаметра на всю высоту этажа. Этим взрывом Алексей Егорович Кряквин продолжал серию экспериментов по дальнейшему совершенствованию методов отбойки руды…