Константин Симонов - Сто суток войны

«Стояла темнота. Все уже были готовы. Только солнце село, полки сразу, по сигналу, снялись и пошли. Оставили на участках каждого батальона по взводу от роты. Им было приказано три часа сидеть, а спустя три часа уходить в порт. В величайшем порядке и спокойствии части вошли в порт. Каждая пришла к своему кораблю, к своей пристани. Морской частью эвакуации командовал адмирал Кулешов. Штаб Одесского оборонительного района переехал на крейсер „Червонная Украина“, штаб армии перебрался туда же. Остались Крылов, Кулешов и я. В последний момент пришли двенадцать немецких самолетов и бомбили порт. Пакгаузы горят, в гавани полусвет. Погрузка идет при мерцающем зареве пожара. Самолеты кладут бомбы по этим пожарам, по порту, по сооружениям, а не по кораблям. Мы заехали на КП моряков в самом порту. Адмирал Кулешов подошел к нам и сказал: „Товарищ командующий, разрешите пригласить вас и сопровождавшихся вас лиц поужинать“. Входим на КП к Кулешову. У него накрыт стол человек на двадцать пять, стоит вино и закуска. Мы накоротке выпили, закусили вместе со всеми офицерами и нашими шоферами. В половине четвертого Крылов, Кулешов и я проехали вдоль причалов. На пристанях оставалось только несколько подрывных команд. Кораблям было уже приказано отойти на рейд. Мы сели на катера. Была подана команда взорвать мол. И вот рвануло Воронцовский мол. Туда было заложено шесть тонн тола. Пристани взлетели на воздух. Стало совсем светло. Мы проходили на катере мимо подорванного Воронцовского мола. Эскадра стояла на рейде и уже трогалась в путь. Корабли были видны до самого горизонта. В этот момент началась бомбежка эскадры, головная часть которой уже ушла на семьдесят километров от Одессы. Бомбили, но не попадали. Им удалось потопить только одно небольшое судно „Большевик“, а все остальные благополучно пришли в Севастополь…»

А вот документ, как бы завершающий эту страницу воспоминаний Петрова. «Командующему Одесским оборонительным районом контр-адмиралу товарищу Жукову. Доношу: в ночь с 15 на 16 сего октября произведена эвакуация войск Приморской армии. Вывод войск с фронта и посадка на суда проведена в последовательности и в сроки, предусмотренные планом вывода и эвакуации войск. Войсковые части, производившие посадку в Одесском порту, личный состав погрузили полностью, за исключением случайно отставших людей. Материальная часть артиллерии эвакуирована в количестве, превышающем предварительно намеченное по плану. 17.Х-41. Петров. Кузнецов».

Впереди были Крым и девятимесячные бои за Севастополь…

Там, в Крыму, в трагическом положении, в котором оказались части Приморской армии, не успевшие подойти на помощь нашим войскам, оборонявшимся на Перекопе, и атакованные прорвавшимися немцами посреди голых Крымских степей, Петров на свой страх и риск принял решение, сыгравшее большую роль в последующей обороне Севастополя. Не имея ни приказов сверху, ни связи, он вынужден был решать, как быть: уходить ли частям Приморской армии на Керчь и оттуда на Кавказ или идти к Севастополю. И после короткого военного совета, на котором большинство голосов было подано за Севастополь, пошел с армией к Севастополю…

Со странным чувством я перечитывал вместе с Халипом эти строки, связанные с моим и его внезапным намерением лопасть в наши войска в Иран. У меня даже был соблазн вычеркнуть в записках эту историю, свидетельствующую о некоторой легкости в наших мыслях.

Высказанные там соображения насчет того, что мы не могли отправлять свои материалы из Одессы в Москву на перекладных через третьи руки, были верны и впоследствии оправдались. Но справедливо сейчас, через двадцать пять лет, сказать и другое: если бы не эта вдруг возникшая идея командировки в Иран, мы, очевидно, пробыли бы в Одессе еще несколько дней, собрали больше материала, и, вернувшись из Одессы, я послал бы в Москву что-то более серьезное, чем мои наспех написанные одесские очерки, появившиеся в «Красной звезде».

Видимо, меня подвело тогда самолюбивое мальчишеское желание еще где-то оказаться самым первым, да и просто-напросто было любопытно.

Словом, на мой нынешний взгляд, полковой комиссар Бочаров тогда был прав, а мы, уехавшие из Одессы на несколько дней раньше из-за своей никому не нужной иранской затеи, были не правы. Больше того, Бочаров имел основания быть недовольным нами, присутствующий в записках оттенок несправедливой досады на него был результатом того, что, наверно, где-то в глубине души я и тогда ощущал свою неправоту. Как известно, люди в таких случаях сердятся. И я не был исключением из этого правила.

В тот день, 26 августа, к причалам Одесского порта подошла не «Грузия», а два теплохода — «Армения» и «Крым». По документам Военно-морского архива видно, что «Крым» и «Армения» вышли из Севастополя в Одессу 25 августа, «имея на борту груз боезапаса и 920 бойцов», и прибыли в Одессу утром 26-го между 5.50 и 7.50. Эти 920 человек, указанных в документах, и были тем новым прибывшим в Одессу отрядом моряков, который мы видели.

Фамилия этих трех старых рабочих, ремонтировавших танки, — Зайцевы. Халип разыскал эту фамилию в своем старом одесском блокноте…

О дальнейшей судьбе подполковника Султан-Галиева, которого мы тщетно пытались разыскать в одесском госпитале, я так и не нашел никаких документов. Остается думать, что он не выжил после тяжелого ранения. В архиве сохранилось лишь его довоенное личное дело, из которого можно было узнать, что Султан-Галиев Сулейман Ибрагимович, татарин по национальности, родился в 1903 году в Башкирской АССР в семье муллы; в 1925 году вступил в партию, а с 1926 года находился в армии на командных должностях. В последней предвоенной аттестации о нем было сказано кратко, но выразительно: «Качествами командира обладает, энергичен, решителен, инициативен, свои решения в жизнь провести может».

Это был начальник Одесской военно-морской базы Илья Данилович Кулешов. Тот самый, про которого вспоминал Петров, рассказывая о последней ночи эвакуации Одессы. Кулешов был старым моряком, в тридцатые годы служил на Тихоокеанском флоте, а с 1940 года командовал Николаевской военно-морской базой. В дни боев за Николаев оставался там до конца. Когда адмирала Жукова назначили командующим Одесским оборонительным районом, Кулешов стал вместо него командиром Одесской военно-морской базы и ушел из Одессы тоже последним.