Элвин Москоу - Столкновение в океане

Запертую дверь каюты 230 всеми силами, на которые был только способен в свои семьдесят два года, пытался открыть Бенвенуто Иаццетта. Едкий дым и пыль начали уже проникать в коридор, и какой-то стюард убеждал старика последовать за всеми пассажирами, бежавшими наверх. Но Иаццетта твердил свое: его жена Амелия и ее сестра Кристина Ковина живы и их придавило в каюте. Стюард безуспешно пытался взломать дверь, но когда по накренившемуся коридору палубы «А» хлынула вода, он стал уговаривать старика сходить за помощью. Дым в коридоре становился все гуще и гуще, и лишь тогда Иаццетта согласился подняться наверх. Сначала пассажиры принимали дым за признак возникшего на судне пожара. Но в действительности причиной дыма и стелившейся вместе с ним белой пыли была тлевшая огнестойкая изоляция, проложенная между стальной обшивкой корпуса судна и деревянной облицовкой кают. Именно она и спасла судно от пожара, который мог бы охватить лайнер в результате трения стали о сталь при столкновении.

Каюта 230 примыкала к борту и имела только один иллюминатор. Дверь из нее выходила в узкий боковой проход, сообщавшийся с основным коридором. В соседней каюте погибли четыре женщины; в другой, также бортовой каюте — две итальянские монахини, направлявшиеся для изучения опыта работы больниц в Уорчестере, штат Массачусетс. По совету судового капеллана Себастьяна Натта они, вместе со многими другими ехавшими на борту «Андреа Дориа» лицами духовного звания, рано легли спать, чтобы в половине шестого присутствовать на первой из девяти месс, которые было намечено отслужить на следующее утро. Всего в четырех бортовых каютах туристского класса, расположенных на палубе «А», погибло десять пассажирок.

Ниже этих кают, на палубе «В», затопило знаменитый гараж лайнера, вмещавший пятьдесят автомобилей, которые въезжали туда прямо с причала. Вода быстро залила девять автомашин. Среди них находились опытная модель фирмы «Крайслер корпорейшн» стоимостью 100 000 долларов, на создание которой было затрачено пятнадцать месяцев, и Роллс-Ройс известного в свете Эдварда Паркера, возвращавшегося во Флориду, на Майами-Бич, после медового месяца, проведенного в Париже.

Но самый жестокий удар нос «Стокгольма» нанес пассажирам на палубе «С», где были сосредоточены наиболее тесные и дешевые каюты «Андреа Дориа». Находившиеся в них пассажиры (большинство — семьи итальянских эмигрантов) не имели возможности спастись. Дань, которую собрала смерть в тридцати каютах правого борта, превзошла своим обилием число всех остальных жертв на судне. Одиннадцать из этих кают стали могилой для двадцати шести человек. Смерть, вероятно, настигла их врасплох. Если некоторые и не погибли под ударом носа «Стокгольма», то несомненно через несколько секунд захлебнулись в воде, когда «Андреа Дориа» накренился на правый борт и палуба «С», расположенная у нормальной ватерлинии, погрузилась в волны.

Одна из этих кают в момент столкновения была пустой. Ее обитатели в последний вечер рейса все еще развлекались наверху в салонах. В каюте 664 снесло правую стену и в образовавшийся пролом хлынула вода. У противоположной стены на верхней койке лежал четырнадцатилетний итальянский мальчик Антонио Понци, который направлялся к матери в Ньюарк. Оказавшись прижатым вместе с койкой к потолку, он стал звать на помощь соседа по каюте — Антонио Ломбарди, юношу из штата Род-Айленд. Он сумел отпереть дверной замок, но открыть дверь был бессилен. Тогда, по колено в крутившейся водоворотом черной воде, он пробрался к подростку и протолкнул его в коридор через узкое отверстие между верхней койкой и потолком. Затем снова принялся толкать, расшатывать перекосившуюся дверь. Внезапно на пол упал железный брус. Схватив его, Антонио Ломбарди стал орудовать с отчаянием, силой и поспешностью человека, борющегося за свою жизнь, и разбил дверь. Насколько известно, спастись из пострадавшей в столкновении секции правого борта палубы «С» удалось только этим двум пассажирам.

Дым, пыль, вода, смешавшаяся с липким мазутом и маслом из лопнувших цистерн и трубопроводов, заполнили коридоры палуб, сея повсюду страх и неразбериху.

В результате страшного удара огромное судно задрожало от носа до кормы. Зазвенели и с грохотом опрокинулись на пол бутылки с винами, расставленные по полкам баров и салонов прогулочной палубы. Под грохот падающих тел прервались танцы; в салоне первого класса «Бельведер», наиболее роскошном ночном клубе судна, с эстрады вместе с инструментами упали вниз головами музыканты, повторявшие, уже в который раз, популярную мелодию «Arrivederci, Roma!» (До свидания, Рим!). Бармен, перемахнув через стойку, стремглав бросился вон. Седовласый метрдотель, бегая между столиками, пытался заставить сбитых с толку пассажиров успокоиться. В первое мгновение растерявшиеся от неожиданности пассажиры стали убеждать друг друга, что ничего серьезного произойти не могло. Моррис Новик, организатор и редактор радиостанции в Нью-Йорке, ведущей передачи на итальянском языке, тоже стремился успокоить всех:

— Право, ничего особенного не произошло, — говорил он. — Давайте посидим спокойно, пока не узнаем, что случилось.

Большинство присутствовавших в салоне не испытывали волнения. Некоторые бросились к задрапированным портьерами иллюминаторам, но из-за тумана разглядеть что-либо было невозможно. Женщины, у которых внизу, в каютах, спали дети, поступили так, как поступает любая мать.

Одна из них, актриса Рут Роман, сняв туфли и забыв о партнере, стремительно выбежала из салона. Прибежав в свою двойную каюту 82–84, она увидела, что ее трехлетний сын все еще спит.

— Проснись, Дики, — ласково сказала она, тряся его за плечо, — сейчас мы поедем на пикник.

Крепко сжав левую ручонку сонного сына, прихватив из каюты спасательные нагрудники и одеяла, она отправилась на «пикник».

В салоне «Бельведер» после столкновения только и говорили о причине толчка.

— Мы налетели на айсберг, — громко воскликнул женский голос.

— Это был взрыв в судовых машинах, — уверенно заявил какой-то мужчина.

Остальные считали, что судно наскочило на неразорвавшуюся мину, на затонувшие остатки кораблекрушения, на маленькую рыбачью лодку, на крупный грузовой пароход. Догадок было много, страха — почти никакого. Присутствовавшие в салоне пассажиры первого класса ожидали, что вот-вот им все объяснят, дадут какое-нибудь указание, поэтому многие не расходились.

В танцевальном зале второго класса было менее спокойно. Тотчас после столкновения музыканты попытались подхватить прерванную мелодию, но через несколько тактов погас свет и оркестр смолк. Столы и стулья опрокинулись и вместе с официантами, танцорами, зрителями, напитками, посудой полетели через весь зал. В течение нескольких секунд, пока снова не зажегся свет, все оказалось перевернутым вверх дном. Столы и стулья загородили выход, и людям, пытавшимся покинуть зал, пришлось карабкаться через них. Одновременно другие пассажиры силились протолкнуться внутрь танцевального зала, который по аварийному расписанию считался пунктом сбора пассажиров второго класса.