Борис Яроцкий - На всех фронтах

Подполковник с большим усилием перебрался на место наводчика. Шлемофоном уперся в налобник. Телескопический шарнирный прицел давал возможность видеть, что делалось впереди.

В поле зрения был берег, усеянный убитыми и ранеными. Это наши пехотинцы наскочили на огонь вражеских танковых пулеметов. Откуда те били, Гудзь не видел: мешали развалины.

Тревожила мысль: где резервный КВ? Послать механика-водителя на поиск — из танка не выйти. Танк подбит, но не загорелся, и немцы то и дело поливают его пулеметными очередями. Связь не действует. Надо ждать темноты. А до вечера еще часа четыре. Сквозь пробоину в танк заглядывало солнце, в луче дым казался густым, как солидол.

Подполковник попробовал вращать маховичок поворота башни, ствол пушки мягко отъехал в сторону, и тут открылось неожиданное. Из-за каменного утеса выползали еще два «тигра». Подминая под себя тела убитых и раненых, они двигались наперерез нашей пехоте, бежавшей по дну оврага.

— Танки слева! — скомандовал себе подполковник. И механику-водителю: — Бронебойным! Заряжай!

Но стоило шевельнуться, как осколки перебитой кости впивались в мышцы. Боль туманила сознание. В поле зрения «тигры» расплывались, двоились.

— Нож!

Механик-водитель вынул финку.

— Отрезай… Руку отрезай!

— Живую?.. Не смогу, товарищ подполковник.

А танки все ближе, ближе. Сейчас они будут нашу пехоту давить гусеницами. — Приказываю… Отрезай!

— Лучше расстреляйте.

— Нож!.. — упрямо повторяет командир.

Трясущимися руками механик-водитель передал финку, и подполковник, упираясь локтем в сиденье, перерезал сухожилие… Механик-водитель помог ему перетянуть обрубок руки сыромятным ремешком.

Теперь все внимание «тиграм». Вот передний подставил под прицел левый борт. Подполковник нажимает педаль спуска. Танк вздрагивает. «Тигр», охваченный пламенем, замирает на песчаной отмели.

— Заряжай!

Щелкает клин затвора. Второй «тигр» успевает развернуть пушку. Подполковник видит черный кружок ствола, словно нацеленный в сердце. «Тигр» и КВ выстрелили одновременно. Удар по броне — подполковник сполз с сиденья и потерял сознание.

Очнулся уже вечером. Бой шел где-то рядом. Подполковник лежал около танка, в воронке от авиабомбы. Рядом с автоматом в руках сидел механик-водитель. Увидев пришедшего в себя командира, обрадованно доложил:

— А второго вы тоже подбили…

— Рука… Где?..

— В танке.

— Достань. Похороним.

Механик-водитель выдолбил финкой ровик. Подполковник взял мертвую руку, поцеловал запястье, бережно положил на дно ровика.

По плотине Днепрогэса мимо подбитых «тигров» двигались на правый берег наши войска. В числе первых проскочили туда воины пятого отдельного тяжелого танкового полка.

Холодной октябрьской ночью санитарная полуторка увозила подполковника Гудзя в тыл. Перед глазами, словно наяву, колыхалось жерло немецкой танковой пушки. Жерло то исчезало, то появлялось снова. В голову ударило пламя. Сквозь пламя подполковник Гудзь видел веселые улыбчивые лица членов экипажа своего, командирского танка. Их уже не было в живых, а ребята улыбались уверенно, по-башиловски… У раненого начинался бред.

…Потом были долгие месяцы лечения. Была женитьба. Была встреча с матерью.

И была особая радость: приказом наркома, учитывая большие заслуги в борьбе против немецко-фашистских захватчиков, гвардии подполковник Павел Данилович Гудзь вопреки заключению военно-медицинской комиссии был оставлен в кадрах РККА.

После госпиталя — снова фронт. После долгожданного Дня Победы — учеба и служба в Военной академии бронетанковых войск, тернистый путь от слушателя до заместителя начальника академии, от адъюнкта до доктора военных наук и профессора.

Страницы этого документа побиты осенней желтизной, но старая бумага жжет пальцы, а строки опаляют душу. За долгий срок кровоточащую трагедию конвоя «PQ-17» не затянуло струпом забвения. Тайна трагедии так и не раскрыта до конца.

Документ составлен командиром конвоя «PQ-17» коммодором Даудингом и датирован 13 июля 1942 года. Ввиду своей обширности «Отчет о движении конвоя от Исландии до момента сигнала «рассредоточиться» 4 июля 1942 года» приводится в выдержках.

Даудинг пишет, что 27 июня в 15 часов 38 транспортов снялись с якоря и покинули стоянку в Хваль-фьорде, близ Рейкьявика.

«Около Тротто, при низкой видимости, повернули на север, построившись в две колонны… Погода туманная, сопутствовал самолет.

Около 02 часов в тумане встретили тяжелые льды. По звуковому сигналу скорость уменьшили до 5 узлов. Американский транспорт «Эшфорд» сообщил по радио о тяжелом повреждении, запросив разрешение вернуться в порт. (Из-за повреждений вернулись еще два судна. — А. Т. )

28 июня в 12 часов встретили «Кеппела» (так назывался флагманский эсминец эскорта, на котором находился командир эскорта капитан 3-го ранга Брум. — А. Т. ), оба судна ПВО и океанский эскорт.

1 и 2 июня — спокойное море. Много сообщений о подводных лодках. Порядок в строю и сигнализация судов были очень хорошие.

3 июля несколько Хе-115… сбрасывали торпеды на большой дальности без всякого успеха.

4 июля. В 02.40 при низкой видимости самолет противника торпедировал американский транспорт «Христофер-Ньюпорт». Команда была подобрана спасательным эскортом, отставшее судно расстреляно…

18.30. Двадцать или больше Хе-111 или Хе-117 (что не определено) совершили сильную торпедную атаку…

№ 42 «Наварино» получил попадание в правый борт.

№ 14 «Вильям Хупер» получил попадание в правый борт.

№ 64 «Азербайджан» — СССР, танкер, получил попадание в правый борт. На нем образовался пожар.

Торпедирование трех транспортов, из которых в результате погибло только два, для 46 торпед (по меньшей мере), которые были сброшены, едва ли можно считать успешной атакой для противника.

Донесения об уничтоженных самолетах до крайности противоречивы, но кажется верным, что по крайней мере видели сбитых четыре самолета, в то время как многие другие улетали с видимыми сильными повреждениями…»

Коммодора приходится прервать, чтобы напомнить события, важные для понимания обстановки, которую описывает Даудинг. Первый союзный конвой прибыл в Мурманск и Архангельск в августе 1941 года. Противодействуя перевозкам из США и Англии в СССР по арктическим коммуникациям, фашистская Германия поначалу ограничивалась малыми силами авиации и подводных лодок. Гитлер не придавал особого значения этим поставкам, полагая, что выполнение плана «Барбаросса» с выходом вермахта на линию Архангельск — Астрахань покончит с арктическими конвоями.