Борис Яроцкий - На всех фронтах

Таким образом, выходило, что адмиралтейство прямой ответственности за разгром конвоя не несет. Виноватыми оказывались британские подводники, проморгавшие «Тирпиц» у Нордкапа, превратности войны, а более всего виновато в позоре британского адмиралтейства оказывалось германское командование, коварно вернувшее линкор на стоянку. Последнее весьма расстраивало первого морского лорда. Ведь доберись «Тирпиц» до конвоя, дай хоть один залп из своих чудовищных 381-мм орудий — у Паунда со всеми его приказами было бы безупречное алиби.

Но британские министры поспешили удовлетвориться и небезупречным алиби. История конвоя «PQ-17» на том и замерла до конца войны. В печати и по радио упоминать о нем категорически запрещалось, а цензоры вымарывали малейшие подробности о гибели конвоя из писем тех, кто уцелел. Власти Англии и США полагали, что время сотрет из памяти общественности сам индекс.

Но у памяти и у совести свои законы. После войны трагедией конвоя «PQ-17» занялись уже не министры, а историки. Они-то, дотошные собиратели фактов, и установили, что краеугольного камня, на котором держалась версия адмирала Паунда, в действительности не существовало. Ибо не существовало того самого разведдонесения о выходе «Тирпица» в море из Альтен-фьорда, которое якобы спровоцировало первого морского лорда отозвать охранение. Его и быть не могло, такого донесения, потому что Паунд отозвал охранение конвоя задолго до момента, когда «Тирпиц» стал поднимать якоря в Альтен-фьорде. События 4 июля прослежены по минутам. Известно, что в 20 часов 30 минут Паунд спустился в бетонный адмиралтейский бункер, где располагались помещения оперативного разведывательного центра.

— Вышел ли «Тирпиц» из Альтен-фьорда?

— Если бы это случилось, я бы знал об этом, — отвечал дежурный майор Дэннинг, порядком удивившись вопросу Паунда. Было чему удивиться: информация о таких важных вещах, как передвижения крупнейшего фашистского линкора, незамедлительно докладывалась руководству адмиралтейства. Вопрос Паунда был равносилен косвенному упреку или подозрению в том, что от него утаиваются важнейшие сведения.

Но Паунд то ли не понял подтекста в ответе Дэннинга, то ли счел ниже собственного достоинства среагировать на него.

— В таком случае, можете ли вы с уверенностью сказать, что «Тирпиц» все еще находится в Альтен-фьорде?

Это был слегка переиначенный вопрос о том же самом.

— Агенты обязаны доносить о выходе линкора в море, а не о том, что он по-прежнему стоит на якоре, сэр! Пока что, во всяком случае, признаков того, что в ближайшие часы «Тирпиц» покинет стоянку, нет.

Каким образом из столь недвусмысленного ответа можно было заключить, что «Тирпиц» и возглавляемая им эскадра «вышли в море», это тайна адмирала Паунда. Для нас диалог Паунда с Дэннингом важен тем, что он разоблачает умышленную фальсификацию всей предыстории радиограмм в докладе первого морского лорда кабинету министров. Иначе как должностным преступлением подобную утайку информации от правительства и назвать-то нельзя, в особенности в военное время!

Больше того. Историки П. Кемп и Д. Ирвинг сообщают о том, что офицеры разведслужбы адмиралтейства дважды сделали попытку предотвратить отправку панических шифровок Паунда, заверяя адмирала, что о выходе «Тирпица» на перехват конвоя они получат сообщение незамедлительно, если такой выход состоится. И такое сообщение поступило на самом деле, но только не 4-го, а 5 июля. Обращает на себя внимание и такая странность: за всю войну не было такого случая ни раньше, ни позже. 4 июля 1942 года, чтобы первый морской лорд остался глух к рекомендациям своей разведслужбы. А тут упорство и твердость необъяснимые, противоречащие всему, что известно о нерешительном, подверженном влияниям и даже пугливом характере первого морского лорда…

4 июля в 21.11 Паунд радировал:

«Весьма срочно. Крейсерам на полной скорости отойти на запад».

В 21.23 новое распоряжение:

«Срочно. Ввиду угрозы надводных кораблей конвою рассредоточиться и следовать в советские порты».

Словно боясь, что этот губительный для конвоя приказ не будет исполнен, в 21.36 Паунд дублирует его:

«Весьма срочно. Согласно моей 21.23 от 4-го конвою рассредоточиться».

Переживал первый морской лорд напрасно: в 21.30, как указано в отчете Даудинга, то есть через семь минут после получения приказа и за шесть минут до повторной радиограммы Паунда, «Кеппел» продублировал его командиру конвоя. Даудинг, как мы помним, на первый семафор запросил подтверждение. Когда же лидер эсминцев «Кеппел», на котором находился капитан 3-го ранга Брум, приблизился к транспорту «Ривер Афтон», на котором находился коммодор Даудинг, и с «Кеппела» в рупор, открытым текстом подтвердили, что сигнал разобран правильно, ошибки нет, тогда только Даудинг приступил к исполнению приказа.

Трагический и необратимый момент!

Посмотрим же, как Паунд вел свою игру. Его радиограммы рассчитаны на достижение нужного ему психологического эффекта. Из текста его радиограмм командованию охранения, эскорта и конвоя должно стать ясным только одно: враг, о котором вы и сами знаете, вот-вот нагрянет, разбегайтесь же, не мешкая. Характерно, что «Тирпиц» не упомянут, хотя в мифическом разведдонесении он уже вышел в море почти сутки назад. Но донесения такого в действительности нет, сочинять его Паунду придется позже, поэтому первый морской лорд указывает на неопределенную угрозу от «надводных кораблей», а собственно «Тирпиц» появится в радиограммах адмиралтейства еще только через сутки, когда подлинное разведдонесение о фактическом выходе линкора ляжет перед Паундом.

А пока он осторожен и не забывает мостить себе дорогу на попятный двор.

«Я передал «Кеппелу», — сообщал в своем отчете Даудинг, — «До свидания и хорошей охоты». Он ответил: «Мрачное дело оставлять вас здесь».

Сколь многое делает явным этот коротенький прощальный диалог… Даудинг заведомо знал, что «Кеппел» с эсминцами эскорта уходит вслед за крейсерами на какую-то «охоту», а не просто исполняет неожиданный, как гром среди майского неба, приказ адмиралтейства. Посвятить британских офицеров в общий замысел охоты командование могло только до выхода конвоя из Исландии. Такое совещание комсостава и впрямь имело место 25 июня на борту флагманского крейсера «Уичита» в Хваль-фьорде. Те должностные лица, кто непосредственно распоряжался конвоем и его охранением, не знали, выходя из Исландии, только одной подробности плана: когда именно настанет время «Ч». Этот момент должен был указать лично лорд Паунд.

А теперь, когда команда дана, каждый играет роль, отведенную для него адмиралтейством: охранение исчезает, транспорты разбредаются кто куда, при этом то один, то другой транспорт гибнет, но сценарием и это предусмотрено. Все приготовлено для завидной охоты тому «герою», которого с таким нетерпением ждут и высматривают из Лондона.