Уильям Реймон - Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование

И вот около четверти девятого вечера Лоуфорд позвонил ему, явно обеспокоенный. За несколько минут до этого, переговорив по телефону с Мэрилин, актер услышал, что ее речь становилась все более и более бессвязной и замедленной, она даже остановилась посреди фразы. Лоуфорд закричал в трубку, чтобы взбодрить ее, но в ответ уже ничего не услышал. Полагая, что это была техническая неполадка, он попросил телефонистку снова соединить его с частным номером Монро. Попытка закончилась неудачей, словно бы в комнате звезды трубку на телефон не положили.

Лоуфорд импульсивно решил немедленно отправиться в дом к Мэрилин, находившийся в нескольких минутах ходьбы от его дома. Но, не дойдя до машины, предпочел позвонить Майлтону Эббинсу.

Поняв по разговору, что его клиент довольно пьян, тот категорически отсоветовал ему ехать к Мэрилин. В конце концов, хотя он и был актером, но доводился свояком президенту страны и поэтому не мог позволить себе быть замешанным в каком-нибудь скандале. Эббинс сказал, что понимает срочность всего этого, но посоветовал Лоуфорду оставаться дома, а он, Эббинс, постарается все разузнать. В конце концов, разве это не могло быть ложной тревогой?

Посему Эббинс позвонил Рудину, который был не только адвокатом Мэрилин Монро, но также свояком доктора Гринсона и знал о состоянии здоровья звезды.

Агенту Лоуфорда понадобилось целых десять минут для того, чтобы дозвониться до Рудина, который принимал участие в вечере, организованном в доме у вдовы менеджера Синатры. И без четверти десять вечера Эббинс рассказал Рудину об опасениях Лоуфорда.

Спустя еще десять минут в доме Монро раздался телефонный звонок. Эйнайс Маррей сняла трубку и успокоила адвоката: Мэрилин была в своей комнате и спала. Как потом Майлтон Рудин сказал детективу Байрону, он из этого заключил, что звонок его клиентки Лоуфорду выражал обычное для нее стремление привлечь к себе внимание.

Перезвонив Эббинсу, который, в свою очередь, успокоил Лоуфорда, Майлтон Рубин вернулся к своему коктейлю.

А Эйнайс Маррей — к своему телесериалу.

Внезапно Эйнайс Маррей вздрогнула.

Может быть, услышала какой-то шум?

Нет, в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв царила тишина.

Значит, было что-то другое.

Какое-то странное чувство, нечто вроде страха, мешало ей снова заснуть. Надо встать, чтобы успокоиться.

Ее внимание сразу же привлекла полоска света, выбивавшаяся из-под двери спальни Мэрилин. Она осторожно постучалась, но, поскольку ответа не последовало, забарабанила настойчивее.

Одновременно она попробовала повернуть ручку двери. Но Мэрилин заперлась изнутри.

Оставалось только одно: броситься к телефону и позвонить доктору Гринсону. Он знает, что делать.

Врач жил неподалеку и поэтому пришел через несколько минут.

В ожидании его Эйнайс сообразила пойти посмотреть в окно, которое выходило во двор. Увиденная картина навечно осталась в ее памяти.

Мэрилин лежала на кровати. В каком-то странном положении.

Пришел Гринсон.

Он тоже убедился, что дверь спальни была заперта. И что Мэрилин по-прежнему не отвечала.

Подойдя к окну, врач взмахнул кочергой. Сильный удар, и стекло разлетелось на мелкие осколки.

Тем же самым предметом он отодвинул штору.

Теперь и он ее увидел.

Она лежала голой на кровати, уткнувшись лицом в матрас, а в правой руке сжимала трубку телефона.

Гринсон подошел к кровати. Ему даже не было необходимости притрагиваться к ней, напрасно искать пульс: он сразу же все понял.

Звезда погасла.

Мы ведь были в Голливуде, и рассказ о том, как обнаружили труп Мэрилин Монро, походил на трагическую развязку фильма: бессильная что-либо сделать помощница по дому, бег против времени. А прежде — рыцарский поступок героя, пытающегося спасти свою Красавицу… Конечно, в данном случае мы имеем в виду врача Монро, ведь разве психиатр не пытался в течение нескольких месяцев спасти диву?

Как бы там ни было, если эта версия и смахивала на кинематографическое действо, то надуманное и ложное, как любой фантастический фильм. Последние часы жизни звезды явно ничем не походили на этот приукрашенный рассказ. Такое изложение событий было направлено лишь на то, чтобы скрыть ряд махинаций и ужасную истину: Мэрилин не кончала жизнь самоубийством.

Паутина лжи была очень плотной, но в основе довольно хрупкой.

Достаточно было дернуть за нужный конец, чтобы она задрожала, а затем и разорвалась.

Логично начать с рассказа Эйнайс Маррей.

Помощница по дому сыграла главную роль в драме 4 августа.

Действительно, отчет ДПЛА базировался в основном на ее воспоминаниях о той ночи. И если Рудин и Ди Маджио-младший подтвердили, что звонили Мэрилин в конце дня, дальнейшее развитие событий подтверждалось только словами самой Эйнайс. Только она утверждала, что в доме царила тишина, что Мэрилин спала, что интуиция разбудила ее посреди ночи и что ее обеспокоил свет, выбивавшийся из спальни звезды.

Но, как мы уже видели, это главное показание было ложным. И когда пресса поймала ее на этом, Эйнайс сама же и изменила свое свидетельство. Спустя десять лет после драмы уже не свет из комнаты привлек ее внимание. Из-за слишком ворсистого коврика она была вынуждена изменить свой рассказ. С того времени она стала говорить, что ее внимание привлек телефонный звонок. Но и тут речь шла не о мелкой детали, а о слабом звене в ее показаниях.

Это был пролом, в который мне предстояло протиснуться, чтобы приблизиться к истине.

Версия Маррей была полна нелепостей и нестыковок.

Например, очень необычным представляется ее объяснение, что якобы некое чувство заставило ее проснуться среди ночи. В своих воспоминаниях она даже прибегает к невероятному астрологическому объяснению, утверждая, что одним из качеств ее знака является развитая интуиция. В этом, если кто-то не докажет обратное, можно сильно сомневаться.

Но поскольку эпизод с ковриком превратился в телефонный звонок, а она явно затруднялась установить точную хронологию, все ее объяснения кажутся весьма сомнительными.

Конечно, никто и не требовал от помощницы по дому рассказать поминутно, когда и как она обнаружила труп, но все же следует согласиться с тем, что ее свидетельство весьма расплывчато.

Так, отвечая на вопрос сержанта Клеммонса, первого прибывшего в дом полицейского, Эйнайс сказала, что она бросилась к выходящему во двор окну примерно в половине четвертого утра. Это время удивило полицейского. Если Маррей говорила правду, то получалось, что доктор Энджельберг позвонил в ДПЛА спустя по меньшей мере пятьдесят пять минут после визуальной констатации смерти.