Ким Костенко - Это было в Краснодоне

— В сильные морозы наполненные водой трубы могут полопаться, — пояснил Бараков. — Но, я думаю, бояться нечего. К ночи потеплеет.

— Ладно, оставьте, — махнул Лютикову барон. Зонс заметил, что механик и инженер обменялись мимолетными взглядами. Ему даже показалось, что в глазах Лютикова сверкнула какая‑то лукавая искорка…

А утром Швейде, Бараков и Зонс снова были у водокачки. Ночью ударил сильный мороз, наполненные водой трубы полопались, вышел из строя резервуар.

Проклиная все на свете, барон суетился возле искореженных труб. Бараков сокрушенно вздыхал, Лютиков невозмутимо пожимал плечами.

Зонс исподтишка наблюдал за ними. Теперь уже он не сомневался, что авария была подстроена заранее. Сначала он хотел было тут же, немедленно отдать приказ об аресте Лютикова и Баракова. Но, поразмыслив, решил воздержаться: он знал, что арест двух специалистов вызовет гнев барона и тот потребует объяснений. Ссориться с бароном Зонсу не хотелось — у Швейде были сильные связи, кто‑то из его дальних родственников служит даже в ставке фюрера. При желании барон может причинить Зонсу немало неприятностей. А какими вескими доводами мог подтвердить Зонс свои подозрения? В конце концов оставить воду на ночь в системе водокачки приказал сам барон.

И Зонс сделал вид, что ничего не заметил. Он даже выразил сочувствие барону, обругав коварный русский климат и скверную русскую привычку во всем полагаться на авось. А про себя твердо решил: надо держать ухо востро и во что бы то ни стало разоблачить этих двух русских. Теперь уже Зонс был уверен, что развязка близка.

Между тем новые события заставили всполошиться всю жандармерию.

Приближался Новый год. Гитлеровская Германия встречала его мрачно и настороженно. Все больше и больше люди задумывались, что ждет Германию впереди. К чему приведет ее эта страшная, невиданная в истории война?

Дух тревожных сомнений проник и в армию. Всех потрясли трагические события, разыгравшиеся под Сталинградом. Лучшие дивизии, цвет германской армии оказались в огромном «котле», в окружении советских войск. Отчаянные попытки верховного командования прорвать кольцо окружения под Сталинградом заканчивались провалом. Под ударами Советской Армии фашистские полчища откатывались все дальше и дальше на запад.

В канун Нового года Гитлер обратился с воззванием к солдатам. Он заверял их, что 1943 год будет переломным в ходе войны, что новое секретное оружие, изобретенное немецкими военными специалистами, обеспечит Германии легкую и скорую победу.

Текст этого воззвания был отпечатан миллионными тиражами. Вместе с воззванием Гитлер приказал вручить каждому солдату, находящемуся на передовой, «новогодний подарок фюрера» — пакет с сигаретами, шоколадом, бутылкой шнапса. Фюрер надеялся, что эти подарки поднимут боевой наступательный дух армии.

Автоколонны с «подарками фюрера» потянулись к линии фронта.

Вечером 27 декабря одна из таких колонн остановилась на ночлег в Краснодоне. Спустив на ночь воду из радиаторов, водители и солдаты, сопровождавшие машины, расположились в одном из домов. Вскоре за тщательно прикрытыми ставнями послышался оживленный говор, пьяные песни… На рассвете их разбудил истошный крик:

— Партизан! Руссише партизан!

Один из водителей вышел на заре, чтобы прогреть мотор своей автомашины, и вдруг увидел, что мешки с подарками, которыми был наполнен кузов, исчезли. Насмерть перепуганный немец поднял тревогу.

Слово «партизаны» отрезвило немцев. Тревожно перекликаясь, они торопливо завели моторы и уехали, оставив перепуганного водителя ограбленной автомашины объясняться с военным комендантом города.

На следующий день та же история повторилась и с другой автоколонной. Так же таинственно исчезли подарки с одной из машин, и снова к майору Гендеману прибежал взъерошенный водитель, бессвязно бормоча что‑то о русских партизанах. Майор тут же отдал приказ предупреждать всех офицеров войсковых частей, проходящих через город, тщательнее следить за охраной имущества. Но и в третью ночь еще одна машина с подарками была разграблена.

Это взбесило майора. Он понял, что кража подарков — дело рук не каких‑то мифических партизан, а местных жителей. Гендеман приказал Зонсу во что бы то ни стало отыскать пропавшие мешки.

Утром шеф жандармерии вызвал к себе Соликовского, Захарова и следователя по особо важным делам Кулешова.

Возле стола Зонса стоял совсем еще молодой круглолицый немец в пилотке с шерстяными наушниками. Его голубые, наивно выпученные глаза были полны страха. Он напряженно следил за каждым движением Зонса и вздрагивал при звуках его голоса.

— Сколько мешков было на машине? — сердито спросил его Зонс.

— Шесть, господин гауптвахтмейстер!

— Содержимое мешков тебе известно?

— Так точно, господин гауптвахтмейстер! В каждом мешке сто пачек сигарет «Люкс», два килограмма шоколада в плитках по пятьдесят граммов, двадцать фляг со шнапсом. В машине была также свежая почта.

— Слышали? — грозно обернулся Зонс к выстроившимся у входа полицаям. — Кто‑то украл шесть мешков с продуктами, предназначенными для солдат немецкой армии. Они не могли исчезнуть бесследно. Надо перерыть весь город и отыскать пропажу. Немедленно приступайте!

Выйдя из жандармерии, Соликовский глубже нахлобучил папаху.

— Опять задача с десятью неизвестными, — недовольно проворчал он. — Где их, у черта искать, эти мешки?

Захаров сунул руки в карманы.

— Вчера в ресторане Почепцов продавал немецкие сигареты. Откуда они у него? Краденые, факт!

— Что ты говоришь! — встрепенулся Соликовский. — Почепцов? Так я сейчас прямо к нему, а ты беги на базар — может, там тоже кто чужим товаром торгует…

Федора Почепцова вопрос Соликовского застал врасплох. По сути дела, вся его «коммерция» была построена на перепродаже краденого–откуда же еще взять товары, чтобы содержать частный ресторан в оккупированном городе? Когда Соликовский, прибежав, с ходу выпалил: «Ты где взял немецкие сигареты?» — Почепцов струсил. Он подумал, что местные власти решили раскрыть все его махинации, и вместо ответа принялся пространно жаловаться на то, как трудно быть свободным предпринимателем, как приходится изворачиваться, чтобы уплатить высокие налоги в горуправу.

— Что ты мне песни поешь! — оборвал его Соликовский. — Ты говори толком: откуда сигареты?

— Эх, Василий Александрович, дались тебе эти сигареты! Ну, приобрел частным порядком несколько пачек. Что ж это за ресторан, если без курева? — снова попытался увильнуть от ответа Почепцов.

Тогда Соликовский коротко рассказал, в чем дело.

— Так бы и говорил, — облегченно вздохнул Почепцов и сразу взял деловой тон. — Женщина тут одна ко мне дважды приходила, приносила по десять пачек. Говорит, белье немцу стирала, а тот сигаретами расплачивался. Я, конечно, сразу смекнул, что дело нечистое — откуда такой добрый немец взялся?