Юрий Винничук - Легенды Львова. Том 2

Рассказывают, что тот самый рудновский раввин однажды в субботу во время службы Божей подошел к шкафчику и хотел достать из неё Тору. Но все его усилия открыть шкаф оказались напрасными. Он был заперт на ключ, а ключа в божнице не было. Раввин спокойно обернулся к верным и спросил:

– Нет ли у кого-нибудь из панов случайно при себе отмычки?

В канун праздника Йом Киппур собрались все члены рудновской общины в синагоге и, согласно древнему обычаю, с восклицаниями и вздохами предавались молитве. И заметил раввин, что староста общины, который стоял возле него, очень встревожился и побледнел.

– Что с тобой? – шепнул ему на ухо раввин.

– Да что ж ещё? Несчастье, просто несчастье! Когда я вышел из дому, то забыл запереть кассу. Раввин! Что теперь будет, если туда прокрадутся воры?

– Не бойся, – ответил раввин, – они все здесь.

Славный львовский вор Янкель Диаманд нашёл кошелёк с 400 гульденов. Пошёл с ним к раввину и отдал найденную сумму. Но едва Янкель покинул помещение крайне удивлённого такой порядочностью раввина, как вдруг хозяин обнаружил, что пропали его часы. Мог их украсть только Янкель Диаманд, тот самый, который, как порядочный человек, вернул 400 гульденов.

Раввин выбежал за хулиганом, догнал, вернул его домой, обыскал карманы и отобрал свои часы.

– Янкель, – сказал кротко раввин. – Я перестал тебя понимать… Нашёл 400 гульденов… Прекрасно!.. Всем хорошо известно, что ты вор. Но нет! 400 гульденов ты приносишь раввину… Снова прекрасно! А потом воруешь часы, которые не стоят и пяти гульденов.

На это Янкель Диаманд ответил:

– Я вам так скажу, ребе: отдать найденное – это хороший поступок, но воровать… Ведь в этом мой интерес!

Извозчик Хаим был чрезвычайно добрым человеком. О таких говорят: хоть к ране прикладывай. Никто даже представить бы себе не мог, что он может кого-то обидеть. Едва ли он когда-нибудь даже муху убил. А потому сами понимаете, каково было удивление, когда пошёл слух, что извозчик Хаим какую-то уважаемую пани «публично оскорбил», то есть, по-простому, сорвал со своей головы шляпу и швырнул ей в лицо.

Ну, и был суд.

На суде людей собралось столько, что казалось, будто судят какого-то большого разбойника. Все извозчики города Львова пришли на тот суд, и пока он шёл, по городу не ехала ни одна бричка. И весь город знал: судят извозчика Хаима.

– Прошу обвиняемого объяснить, почему он оскорбил пани Альтман, – обратился к извозчику судья.

– Высокий суд! Эта высокоуважаемая пани села на вокзале в мою бричку и приказала себя отвезти на улицу Коперника к имению пана доктора Шлимгольда. Приехали мы на улицу Коперника, стал я перед имением пана доктора Шлимгольда, соскочил с брички и жду оплаты. Полагалась мне, как высокому суду, вероятно, известно, крона.

– Прошу, покороче.

– А та пани открывает саквояж, вынимает из него дамскую сумочку, закрывает саквояж, открывает сумочку и вынимает из неё кошелёк, закрывает сумочку, открывает саквояж и кладёт туда сумочку, закрывает саквояж, открывает кошелёк, вынимает тридцать талеров, закрывает кошелёк, открывает саквояж, достаёт сумочку, закрывает саквояж, открывает сумочку, кладет в неё кошелёк, закрывает сумочку, открывает саквояж и кладёт туда сумочку, закрывает саквояж…

– Прошу – покороче.

– Вот я и говорю: «Уважаемая пани! Этого мало. Мне положена крона». И пани открывает саквояж, вынимает из него дамскую сумочку, закрывает саквояж, открывает сумочку и вынимает из нее кошелёк, закрывает сумочку и кладёт её в саквояж, открывает кошелёк, добавляет мне десять талеров, закрывает кошелёк, открывает саквояж, вынимает сумочку, закрывает саквояж, открывает сумочку, кладёт в неё кошелёк, закрывает сумочку, кладет её в саквояж, закрывает саквояж…

– Прошу – покороче.

– Я и говорю: «Уважаемая пани! Смилуйтесь! Расстояние от вокзала до центра стоит крону. Вы дали мало». А та пани открывает саквояж, вынимает из него дамскую сумочку, закрывает саквояж, открывает сумочку и вынимает из неё кошелёк, закрывает сумочку и кладет её в саквояж, открывает кошелёк, вынимает ещё десять талеров…

Тут уж судья сорвался с кресла, схватил чернильницу и запустил в извозчика Хаима с воплем:

– Пан Хаим! Закройте немедленно рот, иначе чёрт вас поберёт, а меня вместе с вами!

– Простите, пан судья, но я, собственно, сделал именно то, что и вы.

Ой, наш ребе Йосл был большой философ. Так, как он, мог порой объяснить всё на свете, никто объяснить не мог. Не верите? Ха! Потому что вы не были в доме ребе на Лычакове, когда ребе и другие большие знатоки каббалы начали спорить на философскую тему: что важнее – внутренние свойства предмета или внешние. Спор разгорелся такой, что у кое-кого пот на лбу выступил, а ребе даже взял старую газету и начал махать у себя перед носом, как веером. Конечно, всем было жарко, потому что каждый стоял на своём и не желал ни на йоту уступить. И что интересно: каждый приводил свою цитату из Талмуда, которая должна была подкрепить его мысль.

Но наш Йосл только посмеивался и подначивал спорщиков, задавая один и тот же вопрос:

– Но вы лично убедились, каково различие между внутренним и внешним, а?

И что вы себе думаете? Никто не сказал, что в жизни с этим встретился, но, дескать, всё ведь описано в книгах. А книги…

– А что книги? – возразил Йосл. – Книги ничего не стоят в сравнении с опытом. И я вам скажу, полагаясь на собственный опыт, что верить нужно только внутренним свойствам. Именно тем, которые мы можем познать благодаря своим внутренним ощущениям.

Все присутствующие загалдели, кое-кто засмеялся, потому что Йосл был не только философом, но и шутником, и на все случаи жизни у него была своя остроумная мысль.

– Ну-ка, объясните-ка, ребе Йосл, что вы имеете в виду.

– Охотно. Я расскажу вам о приключении, которое случилось со мной прошлой зимой. Итак, на праздники я гостил в Перемышле, а когда собрался ехать обратно, то один добрый человек попросил меня прихватить с собой бочоночек водки для знакомого замарстыновского корчмаря. Я положил бочонок на сани, хлыстнул кнутом и поехал по гладкой заснеженной дороге. Но было очень холодно. Я облокотился о бочку, думая, что это меня согреет, ведь там плескалась водка. Но где там! Мне не стало ни на капельку теплее. Тогда я поставил бочку у себя между коленями и навалился на неё грудью. И что? И ничего! Водочка соблазнительно плескалась, но тепла её я не ощутил. Это вам и есть внешние свойства. И вот я приезжаю в корчму и вручаю бочку корчмарю, а он на радостях её открывает, рюмочку наливает, и достаточно мне было её опрокинуть, как желанное тепло мигом разлилось по всему телу. Я согрелся! Вот вам и внутренние свойства. Теперь вы убедились, что они-то как раз и есть самые главные?