Николай Прокудин - Бой под Талуканом

– Х-м, приказываю бронежилеты и каски никому, в том числе и вам, не снимать, следить, чтобы ракеты не уперли.

– Да их, товарищ командующий, вдесятером не сдвинешь, тяжелые, – ответил я.

– Ну-ну, бдительность и еще раз бдительность, скоро вас сменят, сейчас же вызовем технику.

Хорошо, что мы успели надеть броники, а то еще раз получили бы нагоняй.

И весь этот караван машин, обвешанный радиостанциями и облепленный штабными деятелями, умчался, клубя пылью по горной дороге.

– Ты его откуда знаешь? – поинтересовался Игорь.

– На той неделе какое-то мероприятие в дивизии проводилось, я вместо Артюхина ездил от батальона для массовости. Вот этот «кадр» объявил такую хохму: основные потери у нас оттого происходят, что толпа бойцов сидит сверху брони. Машины, мол, как цыганский табор, обвешаны солдатами, а их шальные пули и осколки цепляют. «Приказываю, – говорит, – всех усадить внутрь танков, БМП и БТРов. Каждый должен быть в каске и бронежилете, и если ранили, а защиты не было, то раненому выговор объявить надо вместо награждения медалью или орденом».

– Ну дает! Вот цирк-то! Это как же по такому пеклу сутки трястись в тесноте, да еще и в жестяной коробке? А в Кандагаре – там вообще жара за пятьдесят градусов, меньше не бывает! Помрешь через час!

– Кто-то ему попытался сказать и про подрывы на фугасах, и про гранатометы, но Дубовин и слышать этого не хотел. Всех усадить в десанты – и точка! Но, как видишь, сам сидит сверху, и толпа «шестерок» вокруг, наверное, уже убедился в глупости своего распоряжения, – улыбнулся я.

– Они все как из Союза приедут, то такие умные, но война их быстро обламывает, – констатировал Игорь. – Одно спасение от глупых приказов – их полное неисполнение.

– Все зависит от конкретного человека. Иной негодяй и сам понимает ненужность распоряжения, но продолжает гнуть свою линию. А другой доходит до порога глупости и останавливается, дает отмашку – «отставить». Ошибки признавать всегда тяжело, особенно высокому начальству, если ты много о себе возомнил и считаешь себя личностью исторического масштаба. Вершитель судеб, полководец, титан, гигант мысли – вот головенка и закружилась, – сказал я с горечью.

Рисовая каша под громким названием «плов» не удалась. Что можно туда добавить? Мелко нарезанное сало из баночки, паштет, сушеные морковь и лук.

– Якубов, где сушеные лук и морковку взял? – спросил я.

– На складе у земляка, отсыпал немного, еще специй захватил, но мяса нет, тушенки – тоже. Как сделать вкуснее? Может, подстрелим кого-нибудь? – улыбнулся узбек.

– Кого, Гурбон? – тяжело вздохнул я. – Разве что Зибоева: в нем мяса много, гораздо больше, чем в Свекольникове.

– Я предлагаю курицу достать, – сказал повар.

– Где, в кишлаке? Чтобы через полчаса бушующая демонстрация вокруг нас ходила и камнями забрасывала. Кишлак-то ведь не брошенный, – отказался я от его авантюрной идеи.

– Потихоньку похожу вдоль реки, может, кто и попадется. Гуси, куры бродят всегда без присмотра, где хотят. Потери одной птицы жители не заметят.

– Зато я замечу потерю тебя самого. Забыл, как за одну корову было четыре ошкуренных и выпотрошенных трупа?

– Нет, не забыл. Но то же корова, а тут всего курица, – продолжал гнуть свою линию Гурбон.

– У азиатов воровство – страшный грех, камнями забьют! Нет! – отказал я в просьбе.

– Я тоже азиат и мусульманин, – широко улыбнулся Якубов.

– Ты – не настоящий, ты – советский узбек, к тому же глупый городской романтик! Прекрати даже мечтать о мясе. Что-нибудь придумаем. Завтра тушенку Берендей привезет. Может быть.

– А может и не приехать, – произнес с сомнением Гурбон.

– Допускаю и такое, вот тогда и пойдем к аборигенам в гости, пусть сами угощают, но без воровства, – поддержал меня взводный.

Мы с Игорем залегли между поребриком и БМП на расстеленных матрасах и отбивались от вражеских комаров. Ночь, черная и мрачная, спустилась в ущелье, словно демон зла. В миг стало тихо и темно. Ни огонька, ни шевеленья. Армия ушла за перевал так далеко, что ее не могло быть слышно, а местные жители ложились спать слишком рано, сразу с заходом солнца. Наверное, от этого у них так много детей. Да и чем еще можно заняться в кромешной тьме, имея гаремы?

Чем хороша ночь, так это прохладой, а ужасна этим липким всюду проникающим страхом. Шорохи, крики птиц, треск веток, шум ветра, завывания собак – все это нервирует. Хуже нет ночевать в кишлаке или вблизи него. Но лучше уж в пустом кишлаке. Покинутые дома и закоулки хотя бы заминировать можно, «сюрпризов» наставить, а что сделаешь, когда вокруг снуют люди и живность? Вскоре взошла и осветила окрестности большая и яркая луна. Собаки осмелели и принялись задорно лаять во дворах. Словно переговаривались и одновременно успокаивали друг друга. Внезапно поднялся сильный ветер, и вокруг лунного диска возникло яркое свечение, которое все больше расширялось и наконец захватило почти весь видимый небосвод. Замычали коровы, заблеяли овцы, проснулись и подняли галдеж птицы, а собаки словно взбесились: одни оглушительно выли, другие лаяли до хрипоты.

– Ни х… себе! Это что, конец света? – воскликнул испуганно Свекольников.

– Твою мать! Кранты дембелю, – крякнул Сидорук.

– Спокойно, балбесы! Это «лунная радуга», молодые люди! В прошлом году такая уже была. Редкое явление, но уже второй раз вижу, – попробовал я успокоить бойцов.

С пригорка по радиостанции запросили разрешения спуститься Якубовы. Перепугались… А Зибоев с Ташметовым от охраняемых ракет сбежали безо всякого спроса. Страх парализовал всех.

– Сейчас же успокоиться! Раз замполит говорит «лунная радуга», хрен с ней, пусть будет так! Говорит – значит знает. Всем по местам, «духи» опаснее! – скомандовал Марасканов. – А ты, Никифор, откуда знаешь про это явление и что оно так называется?

– Да я не знаю точного названия, Ваня Кавун так называл это в прошлый раз, он где-то читал об этой «радуге». Скоро все закончится.

И действительно, свечение прекратилось, зверье успокоилось, никаких всепланетных космических катаклизмов не произошло, и наступила тишина.

– Скажу честно, думал «летающая тарелка» объявилась! Я в детстве много фантастики читал, – проговорил, волнуясь, с придыханием Свекольников.

– Если связь проспишь, будешь летающей «свеклой», – усмехнулся в усы Игорь.

– В прошлом году я тоже так подумал, – успокоил я солдата.

– А все же, как было замечательно! Изумительное по красоте явление, сидя в квартире, такое не увидишь! – воскликнул Игорь. – Я человек не впечатлительный, но это что-то невероятное!

– Да, природа загадочна, особенно когда не знаешь объяснения каких-то явлений. Нужно больше читать, правильно, Витька? – спросил я.