Николай Прокудин - Бой под Талуканом

– Все сделано еще вчера и лежит у вас в папке! – возразил Сбитнев.

– Не видел, – ответил Боченкин, но был прерван командиром:

– Так глаза протри или протрезвей! Разберись в своем хозяйстве! Закончили пререкания! Свободны!

Зал дружно громыхнул смехом, офицеров уже достала длительная канцелярская канитель и бесконечные возвраты представлений на награды.

Я мужественно боролся с обволакивающей дремой в душной перегретой дежурке, сидя за пультом. В штабе стояла мертвая тишина, только часовой в теплом парадном мундире у Боевого знамени тяжело вздыхал и переминался с ноги на ногу. Плюс пятьдесят, и два часа стоять с автоматом в парадке – это тяжелейшая пытка.

– Привет, герой! – поздоровался со мной зашедший с совещания Роман Романыч.

– Привет, – ответил я сонно. – Закончилось совещание?

– Закончилось, закончилось. Ты про ящичек-то не забудь. Долг – дело чести офицера! И еще одну бутылочку добавь по сегодняшнему событию! – И он, улыбаясь, направился в строевую.

– Какому событию? – переспросил я, не поняв намека, но ответа не получил.

Следом вошли еще офицеры и как-то странно посмотрели на меня, проходя мимо и ухмыльнулись.

– Здорово, Никифор! Как жизнь? С тебя причитается! Герой! – ласково заворковал появившийся Мелещенко, но, увидев подходящего к штабу Артюхина и Мусалиева, скрылся за дверью парткома.

– Поздравляю! Молодец! Повезло тебе, чертяка! – крепко пожал мне руку замполит батальона.

– С чем повезло? С дежурством, что не сняли за компанию с Габуловым? С представлением ко второму ордену? Что тут особенного, половина батальона в списках, да только получат один или два человека. Со званием? Ну и что не сегодня так завтра, рано или поздно, никуда не делось бы, – лениво возразил я и широко зевнул.

– Ну ты дятел! Чудак-человек! Ты о чем говоришь-то? Кто все-то? Что получат? – И он покрутил указательным пальцем у виска.

– Что-что… Старлейские звездочки все лейтенанты получат. Просто мне первому, потому что прибыл на неделю раньше, – ответил я.

– Тебе, балда, Героя дают! По крайней мере оформляют, – рявкнул возмущенный моим равнодушием Юрий и пошел по коридору.

Я чуть не упал от неожиданности со стула после этих слов и предпринял попытку сообразить, о чем идет речь. Что за глупые шуточки! Но тут с большой тетрадью – «гроссбухом» появился Сбитнев и заорал:

– Открывай дежурку, сейчас будем твою биографию описывать, придумывать несметные подвиги и восстанавливать в подробностях боевой ратный путь! Родина должна знать своих героев, а герои не забывать друзей-товарищей и полнее наливать!

– Вовка! О чем весь этот базар? Ты уже четвертый несешь какую-то околесицу! Объясни толком, что мне дают, куда посылают, зачем?

– Как чего? Мы из тебя Героя делаем!

– Героя репортажа? Книги, статьи, телепередачи, фельетона?

– Советского Союза! Разнорядка пала на тебя. Посудили, порядили, и вышло, что ты – самая подходящая кандидатура, – хмыкнул Володя. – Ну давай, рассказывай свою историю, биографию уточняй. Мороки теперь с тобой не оберешься до самого выхода на войну. Да, совсем запамятовал! Про отпуск забудь и пока не мечтай. Останешься до особого распоряжения командования! Сегодня срочно материалы на тебя будут печатать, а завтра в штаб дивизии нарочным повезут! Ветишина отправляю. А ты деньги экономь, а то не хватит на всех. Каждый день будешь поить, угощать, это ведь событие, в батальоне за всю историю никому Героя не давали. Ох, погуляем!

– Меня Героем Советского Союза?!!

– Тебя, тебя, – ухмыльнулся Володя.

– Какое покутим! Завтра разберутся, одумаются. Не бывало еще на этой войне, чтоб живому-здоровому замполиту Героя вручали. Только посмертно, для этого нужно гранатой себя вместе с «духами» подорвать! Посмертно двоих наградили! Если понадобится третий случай в моем лице, то я пас! Не хочу!

– Понадобишься покойником – никто и не спросит! Чудак, тебя живым хотят видеть и пропагандировать. Лично я думаю, начальство ошиблось. На партийную икону ты не тянешь. Оппортунист, одним словом! Святости в тебе мало, ну какой ты, к черту, пример для подражания?

– А ты – пример? – обиделся я на эти слова друга.

– Нет, но меня и не возвышают! Ты начальству, кстати, в Афгане еще не менее года нужен. Условие такое поставлено. Увеличивается шанс стать покойником! Хотели бы живого и здорового – награждали бы Суркова. Он не сегодня-завтра в Союз уедет! Гады! Опять хотят потенциального смертника!

Мы посмеялись над этой грустной шуткой, и Володя распорядился:

– Быстрее сдавай наряд и возвращайся в лоно коллектива, будем весь вечер писать о тебе!

В канцелярии за столом сидели Сбитнев и Острогин. Оба трезвые и озабоченные, перед ними с ворохом бумаг в руках стоял писарь, сержант Фадеев.

– Работай, Фадеев, ночью трудись, заглаживай вину! – проговорил командир и выставил его за дверь.

– Что случилось? – спросил я.

– Да вот, гнусяра, у старшины коробку со сгущенкой перед рейдом увел, будто бы я приказал взять! А старшина возьми да переспроси у меня: для чего. Все и раскрылось! Сученок! Сгною писаниной и по нарядам! Садись, по пятьдесят граммов спиртика хлопнем по твоему торжественному случаю! Угощаю.

Володя вынул из заветной железной шкатулки знакомую фляжку, и мы выпили, крякнув и закусив огурчиками. Немного помолчали, потом Володя сказал:

– В принципе правильно, что тебе. Пашешь, дай боже другим, и все без передышки. Наша рота лучшая в полку, а может, и в дивизии. Не Грымову же давать Героя. Как вариант мог быть Острогин, но должность не та. Я большую часть срока в госпиталях провалялся, поэтому все верно, и не смущайся! Они тебе аванс всучили в виде Золотой Звездочки, а теперь пахать на тебе будут! Это как наживка. Теперь ты, словно последний дурак, будешь стремиться подтвердить, что их выбор был верным, и станешь еще больше лезть во все дыры, совать башку в самое пекло. Знаю я тебя! И шею, в конце концов, точно свернешь! Послушай совета старого воина, и Острога к нему присоединится: плюнь на всех, не бери на себя много лишнего, чего не потянуть, не воюй за себя и того парня. Выбрали, выдвинули, скажи им мысленно спасибо и служи как служил. Нормально же служил и воевал. А иначе и правда будет третий посмертный Герой – замполит! Из ваших политруков ведь только двое было Героями?

– Даже трое – посмертно, один из них замполит полка.

– Во как мужика угораздило. Но однако, бывает, и генералы погибают! Но реже, – усмехнулся ротный.

– Маршалы еще реже, – вставил фразу Сергей.

– Точно. Так что постарайся остаться живым! Живым Героем. Будь добр, не выпендриваться, не лезть на рожон, а то героизм попрет через край, вовремя не остановят, без башки останешься! Начнешь рвать себя, наломаешь дров и еще кого-нибудь загубишь! В общем, дыши ровно, не напрягайся. Я мыслю так: тебе тут «коптиться» под афганским солнцем еще года полтора! Если наградят, то назначат, как Ошуева, на вышестоящую должность, и полгодика, как и он, переслужишь.