Николай Прокудин - Конвейер смерти

– Он там погибнет! Погибнет! Его убьют! Вы моего ребенка делаете сиротой! Погибнет! Умоляю, Христом Богом прошу, не посылайте моего дурака в Афганистан! Обязательно убьют!

Замполит полка попытался ее урезонить, успокоить: мол, не все так плохо, погибают там редко. Но его слова вызвали лишь новую бурю эмоций и потоки слез.

– Если пролетит даже одна пуля, то она попадет в Игоря. Я знаю, я чувствую, он там погибнет. Убьют моего Игорька!

Этот кошмар продолжался дольше часа. Начальство вновь посовещалось и решило: какая разница, кто поедет? Заменим одного лейтенанта на другого. Дура-баба, уши прожужжала. Еще угрожает пожаловаться в штаб округа, что ее оставляют одну с грудным ребенком.

– Ладно, пошлем Пелько. Парень молодой, холостой и не возражает сменить обстановку, – подытожило руководство.

Сашка устроил отвальную для батальона и уехал… Выходит, что нашел чужую смерть. Как и обещала жена лейтенанта Гуляцкого. Накаркала, зараза!

Вот мы вновь перед стойкой, где выдают билеты в прошлое на машине времени. Дородная дама приняла документы нашей веселой компании и вопросительно посмотрела на меня:

– Где талон на перелет старшего лейтенанта Ростовцева?

– Ростовцев – это я. Талон потерялся, пока стоял в очереди. Когда вы закрылись на обед, мы отошли, и он выпал из документов. Валяется где-то в пыли. К вам он случайно не залетал?

– Нет, не залетал! Ну и что дальше? – зло посмотрела на меня кассирша.

– В смысле что? – переспросил я.

– Лететь собираетесь? – грозно нахмурилась она.

– Конечно. Честно говоря, не хочу, но приходится.

– Тогда оплатите билет до Кабула. Сто двадцать рублей. И плюс комиссионный сбор. Да побыстрей, не задерживайте. Мой рабочий день заканчивается через полчаса. Вы пьянствуете и прохлаждаетесь, а я на работе!

– Вы это серьезно, сударыня? Лететь в Афган за свой счет? Оплатить билет на войну? И еще комиссионные?!! Я похож на психа?

– Похож. Очень! Вы все тут чокнутые. Если платить не намерен, то отходи в сторону! Сиди в общаге, жди, когда тебе пришлют перевозочные документы из полка.

Я в замешательстве прислонился к стене и тупо уставился на вывеску с расценками на перелет. (А может, это знак свыше: не лети, дурик?!!) Я читал объявление еще раз и еще раз. Выписка из приказа. Дата, номер, подпись. Дурацкий документ! Чертовщина какая-то! Но коль есть такое распоряжение, то, наверное, подобные прецеденты уже были? За сто двадцать рублей можно до Москвы и обратно два раза слетать!

Я вернулся к окошку и спросил:

– Скажите, пожалуйста, у вас бывали случаи, как у меня?

Она посмотрела на меня и ухмыльнулась:

– Были. Нажрутся, напьются, ни маму, ни папу не помнят, ни как самого себя зовут. Случается, что теряют и отпускной билет, и талон.

– И покупают?

– Нет. Лежат на койке в общаге и ждут, когда им документы пришлют. Неделю, другую бродят. Порой месяцами слоняются.

Я огляделся вокруг: в таком бараке, в этом вонючем, пыльном гадючнике, на койке без простыней валяться пару недель? Нет уж! Ни-за-что!

– Братцы! – вздохнул я, уныло оглядев компанию. – Выделяйте деньги на билет. Быстрее. А то окошечко закроется до завтрашнего утра. А жить тут на что?

Дамочка хмуро отсчитала сколько нужно, дала десятку на сдачу. Затем проставила штампы и вернула загранпаспорт с остальными бумажками.

– Лети на здоровье. Счастливчик! И быстрее возвращайся живым! – Она сурово посмотрела на меня, покрутила пальцем у виска и захлопнула деревянную форточку. Я сделал шаг через порог душной комнатушки и побрел к приятелям.

Ну почему так не везет? Полтора месяца я старался забыть о войне. Выбросить из головы роту, батальон, полк, казарму, комбата… проклятые горы, зеленку, палящее солнце, пыль, жару, песок, виноградники. Все!

Но не забыл. Я вспоминал о войне каждый день, как только начинал думать о том, что надо про Афган забыть. Я слушал по утрам новости, по вечерам программу «Время» и надеялся, что сегодня объявят о новом, окончательном выводе войск. В кратчайшие сроки. Быстро! Немедленно. Всех до одного! До последнего солдата. Время шло, но ничего не происходило. Чудес не бывает. Пора обратно в реальность, в ужасную, гнусную, отвратительную реальность, где каждый день стреляют и убивают друг друга. Туда, где люди лишались ног и рук с легкостью, как будто шалящие дети отрывали лапки комару или мухе. Что ж, в путь! Обратно, навстречу судьбе. Все будет хорошо, не зря же мне нагадали девяносто семь лет жизни. Я в это верю! В свою долгую и счастливую жизнь.

– О! Никифор! Я без тебя пропадаю! Как я устал один бороться с этим ошалевшим батальоном! – встретил меня Чухвастов радостным воплем.

– Почему бороться? – удивился я.

– Комбат в превентивном загуле. Просыхает на пару дней и вновь в запой. Скачет на своей Наташке каждую ночь, как на ездовой кобыле. И откуда здоровье? Так много пить и так много трахаться? Думаю, через пару недель у Чапая остановится мотор. Он стареет на глазах. Сдает. С тех пор как по башке шандарахнуло камнем, Василий Иванович изменился. Это уже не тот железный Подорожник. Вместе с ним рушится батальон. Комбат всегда был словно фундамент. Просел фундамент – и треснул дом. К нам с застав сплавили пять пьяниц-забулдыг. Пьют они, гады, по-черному!

– А почему ты один борешься?

– Потому, что даже помощника у меня нет. Как официально назначили две недели назад начальником штаба, так до сей поры заместителя и не дали. Нашего Васю Котикова после двух рейдов забрали в дивизию, в оперативный отдел. Взамен пока тоже никого. Зам по тылу сбежал в госпиталь…

– Заболел? – встревожился я.

– Если бы. Да и что ему, толстокожему, будет, сквозь слой сала ни одна бактерия не пробьется. Он теперь начальник тыла инфекционки.

– А зампотех?

– Ай! Я тебя умоляю! Вересков в автопарке пишет стихи, а когда возвращается, то до глубокой ночи – гитара и романсы. Надоел! В карты играть мешает. У нас тут такая замечательная компания подобралась. Дежурный по ЦБУ, командир артдивизиона и зампотех танкистов Штрейгер.

– Ты еще не в долгах? – спросил я.

– Обижаешь! В долгах Штрейгер. Начхим пробовал войти в коллектив, проигрался и сбежал. Трус! Не хочешь ты с нами поиграть?

– Нет. Мне не везет в карты. Лучше скажи, не слышно, где моя Золотая Звезда?

– Нет. Разговоры ходят, что дело на мази, документы в Москве. Но официально – пока тишина. Кроме тебя сегодня кто-то еще вернулся?

– Мандресов и целая толпа взводных, – усмехнулся я, вспомнив приключения в Ташкенте – пивной ресторан, пересылку, недоразумение с вылетом из Союза.

– Вот и прекрасно. Теперь ротные на месте. Есть с кого спрашивать. Осталось только дождаться того, кто будет это делать – командовать ротными. Завтра должен приехать Петя Метлюк. Назначен замом. Был командиром шестой роты. Говорят, очень жесткий мужик. Может быть, он удержит батальон, а не то быть большой беде.