Иван Падерин - Ожоги сердца

— Владимир Федорович, на минуточку, — взмолился Евгений Викторович. — Ведь это же весьма интересно.

— Да, рисунки весьма интересные. Или здесь хорошо сработала скрытая фотокамера.

— Сработала… Я увидел их с лестницы в полосе света из окна кухни и успел шмыгнуть в спальню к телефону. Телефон в кабинете они успели оборвать, — ответил Евгений Викторович, протирая стекла очков.

— Сработала зрительная память художника, — уточнил я, смутив такой наивностью Владимира Федоровича, который не нуждался в уточнении.

— Как все-таки удалось так быстро выследить их?

— Они сами подсказали мне путь. Вы помните, нашел я трамвайные билеты и окурки. Для нас они многое значат. С такими вещественными доказательствами поговорить надо… Вот и поговорили.

Он явно тяготился разговорами на эту тему — она в его толковании выглядела скучной. И попросил отпустить его для продолжения работы.

Позже мне стало известно, как был разыскан опасный преступник под кличкой Мосгаз. Он грабил квартиры, убивал женщин, детей. Его искали по всей стране и задержали в Казани. В работе по раскрытию этих преступлений участвовал Владимир Федорович вместе со своими товарищами. За активный поиск он был награжден знаком «Заслуженный работник МВД СССР».

А шайка уголовников на Урале? Ночные грабежи и опять убийства. На последнем поджигали дом. На Урал вместе с муровской бригадой был командирован и Владимир Федорович. Преступников задержали быстро. Главаря Владимир Федорович застал на кухне возле плиты с кипящим чайником. Преступник решил кипятком ослепить московских «гостей». Уже поднял чайник и… Как рассказал мне очевидец той схватки, не успел. Владимир Федорович с непостижимой ловкостью и быстротой выхватил чайник у преступника и вывел его из кухни в наручниках.

…И сколько еще таких примеров он таит в своей памяти. Человек молчаливых подвигов. Кто мог огорчить его? Кто или что?

Именно с этим вопросом я вошел к нему в кабинет, разумеется, более просторный и уютный, чем двадцать лет назад, когда у него на столе красовалась одна чернильница с пересохшими чернилами. Теперь он полковник и должность занимает более ответственную, чем прежде. Стол с телефонами, кресла для посетителей и шкаф, заполненный книгами.

— Вопрос неточен, — ответил он, укладывая на сукно под стеклом стола листки тополей и лип, как видно, собранных в час прогулки по аллее соседнего сада. — Помнишь начальника главка, на даче которого убили сторожа дядю Ваню и пса по кличке Серый?.. Так вот на днях появилась у меня потребность поговорить с ним. Звоню на службу — пробиться невозможно. Звоню на квартиру — никто не отвечает. Осмеливаюсь набрать дачный номер. Отвечает томный женский голос с французским прононсом: «Что вам угодно?» Поясняю, я такой-то, напоминаю известный эпизод. «Ну и что?» — спрашивает она. «Передайте, пожалуйста, мужу, у меня к нему есть важный разговор». — «Очень важный?» — «Очень». — «Ну подождите, позову»… Проходит минута, вторая. В трубке тяжелый вздох и басовитый голос: «Ну, слушаю… А кто вы такой?» Снова представляюсь и напоминаю известный эпизод. «Ну и что? Почему я должен помнить какие-то частные эпизоды?.. Что за практика звонить на дачу, когда человек отдыхает».

— Странно, — удивился я. — С какой важной просьбой ты собрался обратиться к нему?..

— Хотел посоветовать вмешаться в поведение его сына. Парню двадцать восемь лет, не работает, но живет на широкую ногу. За четыре года купил и продал три автомашины, связался с фарцовщиками, и вообще…

— Так и надо было сказать, — заметил я.

— Хотел помягче, не хотел расстраивать начальника главка… но он не хотел понять меня.

— Не знаю, не уверен. Отцы всегда на стороне сыновей.

— Не всегда, — поправил меня Владимир Федорович, — в данном случае он считал поведение сына нормальным.

Мы разговорились о случаях и о причинах взяточничества, злоупотреблений, об обманах государства ложными сведениями о «стихийных бедствиях», за счет чего списываются строительные материалы, дефицитные товары, которые до «бедствий» ушли к спекулянтам и самоснабженцам; о доставальщиках запасных частей с помощью водки, о кладовщиках, которые без пол-литра к полке с гвоздями не допустят, и самое обидное, что кое-кто, в прошлом вроде честный и чистый человек, стал мельчать, ронять себя на глазах детей, соблазняться на легкие наживы, становиться стяжателем, а ему подражают подростки.

— Эти случаи нельзя сразу отнести в разряд уголовных. Они требуют тщательной проверки. Нарушитель норм жизни общества начинается с потери чувства контроля за собой, за своим поведением, — заключил Владимир Федорович. — Так что ты не дуйся на меня за то, что нукал на тебя по телефону. Известный тебе начальник главка вывел меня на такую листопадную волну. Горестно…

Он проводил меня до площадки, где стояла моя машина. Я поставил ее в тени, под раскидистым тополем, но сейчас оседающее солнце осветило ее поблескивающие свежей краской крылья и дверки левой стороны.

— Новая?

— Нет, все та же, которую удалось вернуть из Сухуми, только перекрасил. Бирюзовой краски не нашлось. Старушка, но живучая, ходит, не жалуюсь.

— А бывший ее хозяин, Герой Советского Союза, кажется, Федоров Иван, тоже на колесах?

— Иван Евграфович катается на более совершенной модели Горьковского завода.

— Ах, да, да. Недавно он был у меня с добрыми советами по работе с автолюбителями, но сам любит носиться с ветерком. Бывший летчик-испытатель, прошу напомнить ему — лихачей развелось много.

— Напомню обязательно, — заверил я, садясь за руль.

Владимир Федорович встал на пути и, вытянув руку, с улыбкой показал на табличку, что желтела перед выездом с площадки. На ней крупными буквами значилось два слова: «Осторожно, листопад».

Листопад… Черт дернул меня приехать в такую пору на заседание правления дачного кооператива «Березка» с заявлением на получение трех соток земельного участка. Слякоть и дым в дачном царстве. Продолжался осенний полив, точнее, залив корней фруктовых деревьев, и вода обильно фонтанировала всюду из продырявленных шлангов, а дым клубился от кучек опавшей листвы. На огородных делянках копошились пожилые женщины и дети дошкольного возраста — бабушки и внуки собирали остатки запоздалых даров минувшего лета. Собирали и прислушивались, какие машины прибывают к подъезду конторы правления. По скрипу тормозов и хлопкам дверок бабушки угадывали, кто приехал и с каким настроением, потому призывали внуков не отвлекаться на забавы, заниматься наведением порядка на делянке: ожидается приезд доверенного лица генеральной дирекции; он может сделать строгое замечание…