Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

03.02.2015

О гибели Андрея Кузьменко, более известного как Кузьма, лидера украинской рок-группы «Скрябин», я узнал за минуты до телеэфира. Тем страннее, в комнате, полной возбуждённых людей, было ощущение от чёрной, как гудрон, вести. Ощущение, замешанное на печали, удивлении, сочувствии, непонимании.

Мы общались с Кузьмой несколько раз. По работе. Пять-шесть лет назад, когда в украинской столице я занимался ивентами. Открытый, понимающий, витальный человек, умеющий поставить себя так, как единственно верно, умеющий быть с собеседником на равных независимо от его статуса.

Лучше всего Кузьму знали как персонажа из телевизора. Он умел быть на экране «своим». Впрочем, не только на экране. У него отсутствовала эта постылая, пахнущая антидепрессантами и формальдегидом «звёздность». Позитивный мужик, рекламирующий, кажется, всё: от автострахования до семечек.

Но это, конечно, был лишь заработок, поиск возможности – Кузьма и сам не раз говорил об этом – для занятий музыкой. Ведь «Скрябин» – одна из лучших рок-групп Украины. И вместе с тем одна из самых недооценённых.

Говоря об их песнях, вспоминают, например, ранний хит про Чернобыль и Андрея Шевченко. Или гимн всем девицам, не дождавшимся парней из армии, «Шмата». Или развесё лостёбную «Хлопцы-олигархи». Я вспоминаю иное – акустический концерт, случайно увиденный мной в парикмахерской. Отточенный, лиричный, душевный. У Кузьмы был талант: доносить песню единственно верно, так, как она и была задумана.

Я вновь обращаюсь к этому, потому что многие сегодня говорят о чём угодно, но только не о песнях, не о личности погибшего. Делают акцент на политической компоненте. Используют смерть для того, чтобы лишний раз убедить других в своей правоте.

Его убили, вещают одни. Приводят неопровержимые, как падение рубля и гривны, доказательства. Смотрите, глаголют эксперты, он дал кременчугскому «Громадське ТВ» откровенное интервью, в котором раскритиковал нынешнюю украинскую власть. И вызвал гнев. А ведь было ещё письмо-разнос украинским президентам. Ясное дело, Кузьму убили. Кто-то даже провёл параллели с гибелью Цоя.

Другие, наоборот, погибшего и за человека не держат. Бравируют расхожим заголовком: «Смерть русофоба». И вспоминают хоровые исполнения со зрителями «Путин х…о». Или требования закрыть границу с «проклятой Рашкой». Но больше всего, конечно, лютуют из-за поддержки Кузьмой футбольных ультрас, устроивших массовое убийство в Одессе.

Всё верно. Можно и так. Припомнить, вымазать погибшего «жидкой матерью», как написал бы классик Сорокин. В моём родном Севастополе полиция вообще разогнала тех, кто у памятника Шевченко собрался почтить память Кузьмы.

При желании можно извлечь из загашника что-то ещё. Гневное обращение Кузьмы к сторонникам Евромайдана. Или понимание того, что поддержка ультрас не доказана. Рассказать, за кого и как агитировал Кузьма. Сделать всё, чтобы затянуть гибель, личность на свою сторону.

Но не получится. Потому что Кузьма был разным. У живых людей иначе не получается. Действовал, говорил, ошибался. И сомневался. Право на ошибку, борьба за неоднозначность – вот что важно в биографии Кузьмы. Особенно сейчас, в мире, где всё так однозначно, где каждый знает, кого и за что нужно убить, наказать, арестовать. Явись Соломон сегодня, скажи он двум матерям: «Разрубите дитё, поделите его», разрубили бы обе. Ещё бы и пошинковали для верности.

Уверенных стало катастрофически много, не продохнуть. А вот с сомневающимися, думающими, ищущими – беда, почти не сыскать. И гибель Кузьмы, реакция на неё вновь диагностировали то безумие однозначности, в состоянии которого пребывает наше общество, российское и украинское.

Джулиан Барнс, английский литератор, писал: «Писатель должен принимать всё и быть изгоем для всех, только тогда он сможет ясно видеть». Собственно, это применимо ко всем людям творческим.

Кузьма был, конечно, не из видящих ясно, не будем преувеличивать, елеем мазать, но, справедливости ради, он был из тех, кто пытался, искал возможность видеть. И последние его строки, слова – тому подтверждение.

13.02.2015

Они договорились. И это отрадно. Разные люди в Минске пришли, в общем-то, к одному знаменателю. В чистой, зелёной столице Беларуси. Надеюсь, донбасские города скоро станут такими же, а может, ещё лучше.

Уверен, люди, подписавшие мирный договор в Минске, хотят того же. 15 часов изматывающих переговоров не могут быть просто так, зазря.

Много домыслов, пересудов, кто подписывать договор отказывался и кто чего не хотел. СМИ, как обычно, дают разную картинку. Но самым довольным, уверенным в себе кажется Владимир Путин. И тот апломб, с коим подаётся новостное варево в российских медиа, это предположение укрепляет. Победа Кремля – так заявлен результат переговоров.

В этом, действительно, есть резон. При всей неоднозначности данного утверждения России мир в Донбассе был необходим прежде всего. Продолжение бойни грозило вхождением российской экономики в критическую зону турбулентности, падением рубля, удушливым букетом новых санкций и расходами, на которые никаких нефтяных скважин – тем более, при таких ценах за баррель – не хватит. От Донбасса же Кремль устами Сергея Лаврова отказался ещё в мае, перед референдумом. Тогда, правда, это восприняли как хитрый план Путина.

О чём-то подобном говорят и сейчас. Эта игра в виноватых не терпит смены ролей. И пока в Минске искали компромисс, украинские телеканалы показывали карту боевых действий, где танки российские бились с танками украинскими.

Мир новый, как и мир предыдущий, – несомненно, прямое следствие военного давления. Не будь успеха ополченцев в Дебальцево, к обсуждению договорённостей и не приступили бы. Оттого Захарченко с Плотницким подписывали соглашение нехотя. Ещё бы, отвратное дело: наступать, терять людей, а потом узнавать, что всё это было, конечно, важным, но не так чтобы. И третьего меморандума, если перемирие будет нарушено, уже не будет. Лидеры ДНР и ЛНР об этом сразу же предупредили.

Порошенко, наоборот, то ли не верил, то ли не хотел принимать как данность ситуацию в Дебальцево. Выходил, кому-то звонил, консультировался.

Возможно, будь в Минске представитель США, Петру Алексеевичу и выходить бы не пришлось. Но звёздно-полосатые гаранты свободы и демократии по всему миру как всегда остались в стороне, хотя, по факту, должны были приехать в Минск первыми. Эскалация конфликта – вот чего хотели мистеры из Белого дома.

Не случилось. Сколько бы ни противились и ни брыкались. Мир есть, пусть пока что лишь на бумаге.