Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие

Эта записка попала на базу на мысе Эванс вместе с больным и обессилевшим начальником последнего вспомогательного отряда только 23 февраля, когда намеченные сроки уже прошли.

Между тем с прибытием 5 февраля «Терра-Новы» обстоятельства потребовали возвращения в цивилизованный мир бывшего начальника базы Дж. Симпсона, на место которого заступил Э. Аткинсон. Поскольку для С. Мирза приказ явно опоздал, он не стал менять своего решения оставить экспедицию, в которой его уменье не нашло применения. Поскольку Э. Аткинсон принял руководство базой, покинуть её в ответственный начальный период он не мог. Наиболее подходящей фигурой для похода на шельфовый ледник Росса был молодой канадец Ч. Райт, в свою очередь связанный научными наблюдениями на базе. Так и получилось, что отправиться на юг вместе с каюром Д. Гирёвым мог только Э. Черри-Гаррард.

Обстоятельства похода достаточно детально описаны в книге, что избавляет нас от их повторения в предисловии. Отметим только, что отправившись в маршрут 26 февраля (Д. Гирёв не успел даже отдохнуть после доставки на базу больного Э. Эванса), обе упряжки 3 марта достигли склада Одной тонны. При всех недостатках Э. Черри-Гаррарда (отсутствие опыта в езде на собаках, навыков в навигации, близорукость и т. д.) он, таким образом, выполнил порученное ему задание, оставаясь здесь целую неделю, и только 10 марта вместе с Д. Гирёвым выступил по направлению к базе. Не трудно представить, какие противоречивые чувства переживал молодой полярник, полагавший, что он не сделал главного — так и не встретил людей, возвращавшихся с полюса. Хотя обстановка и сроки диктовали возвращение, душевные муки Э. Черри-Гаррарда понять можно.

А имел ли возможность Э. Черри-Гаррард спасти остатки полюсного отряда во главе с Р. Скоттом? Очевидно, для ответа на этот вопрос надо обратиться к ситуации, которая сложилась на мысе Эванс накануне выхода к складу Одной тонны. Состояние, в котором оказались люди из последнего отряда обеспечения лейтенанта Эванса, показало, что может ожидать Р. Скотта и его спутников. Со всех точек зрения текст инструкции, составленный Э. Аткинсоном для Э. Черри-Гаррарда (см. стр. 394) не вызывает никаких нареканий.

По сути обстановки он не мог быть другим. Отпущенный Э. Черри-Гаррарду срок определялся возможностями двух упряжек с учётом веса груза, который шёл на пополнение склада Одной тонны, — на всё про всё три недели. Пункт 3 инструкции предоставлял свободу действий по достижении склада Одной тонны. Укажем, что в это время люди Р. Скотта находились от лагеря Одной тонны в 200 км — расстояние, даже при условии встречного движения, в тех условиях непреодолимое, если основываться на темпах предшествующих походов. Нельзя поставить в упрёк Э. Черри-Гаррарду и чересчур скрупулёзное соблюдение пункта 5, который обязывал его беречь собак. Какова бы была цена встречи (даже предположив подобное сверхвезение), если бы она имела место только при условии кормить собак собаками и тем самым вдалеке от базы лишиться транспортных средств в тот момент, когда они были бы особенно нужны обессилевшим людям?

Увы, чуда не произошло, но более или менее детальный анализ ситуации показывает, что Э. Черри-Гаррард в своём положении сделал всё что мог и не мог сделать больше. Никто из современников не обвинял Э. Черри-Гаррарда (на это не пошли даже Р. Хантфорд и Д. Томсон), но мятежная совесть человека, уцелевшего там, где погибли другие, вновь и вновь заставляла его обращаться к этим трагическим дням в попытках обрести нравственное достоинство, которое позволяет человеку в обществе держаться наравне с окружающими. И мучительный личный поиск придаёт этой непростой книге особый одновременно высокий и трагический подтекст, который пронизывает её от начала до конца. Тяжкий крест воспоминаний довелось нести автору этой книги через всю жизнь, которая сложилась очень непросто.

Участники экспедиции вернулись в цивилизованный мир, когда на горизонте сгущались тучи первой мировой войны. Спустя год она разразилась, и многие из недавних зимовщиков ледяного континента оказались на фронте. Э. Черри-Гаррард попал в броневойска, действовавшие во Фландрии. Домой он вернулся инвалидом и долго ещё лечился по госпиталям.

Ужасы мировой бойни не затмили впечатлений Антарктиды, и он снова обращается к своей книге, чтобы ещё раз пережить пережитое, вершиной которого была неделя в марте 1912 года у склада Одной тонны. Ещё мучаясь от ран, он закончил книгу в 1922 году. С трудом возвращаясь к странной послевоенной жизни, он обсуждает её особенности в беседах с Бернардом Шоу и Т. Е. Лоуренсом (почитатели которого произносили имя своего кумира с титулом Аравийский), а также известным альпинистом Дж. Л. Мэллори, вскоре погибшим на Эвересте. Вторая мировая война и сложности послевоенного мира обострили его самоанализ, что едва не закончилось душевным расстройством, однако в начале 50-х годов его здоровье улучшилось. Э. Черри-Гаррард стал интересоваться старинными книгами и путешествиями. Он мирно закончил свои дни в 1959 году, вдосталь отведав всего, что выпало на долю его поколения, и оставив книгу, которая на его родине пользуется не меньшей популярностью, чем дневник самого Р. Скотта.

Как же сложилась судьба остальных героев книги?

В первую очередь война ударила по морякам. В сентябре 1914 года в одном из морских боёв, когда немецкая подлодка отправила на дно сразу три английских крейсера, на одном из них («Хог») сложил свою голову Генри Ренник. В знаменитом Ютландском бою в мае 1916 года взлетел на воздух вместе с линейным крейсером «Куин Мэри» бывший штурман, а позже капитан «Терра-Новы» Гарри Пеннелл. Другим повезло больше.

Эдвард Эванс во время войны командовал эсминцем «Брук», на котором отличился в бою в апреле 1917 года в Па-де-Кале.

Он таранил немецкий корабль и едва не довёл дело до абордажного боя, прежде чем англичане поняли, что немецкие моряки прыгают на их палубу, чтобы сдаться. По окончании войны нашёл время, чтобы опубликовать свои записки «На юг со Скоттом», вышедшие в свет в 1921 году. Э. Эвансу довелось пережить две мировые войны, дослужиться до полного адмирала и титула лорда. О встречах с ним в годы второй мировой войны, когда старый морской волк служил в гражданской обороне, пишет бывший советский посол в Англии И. М. Майский.

Лихим моряком при набеге на Зеебрюгге показал себя Виктор Кемпбелл, командир флагманского эсминца «Уорвик», пострадавшего в бою. Вдова Р. Скотта отметила после встречи с ним, что о перипетиях боя моряк рассказывал, словно о партии в теннис. Из рядовых моряков большие испытания выпали на долю тех, кто в феврале 1912 года спас лейтенанта Эванса. Том Крин через год после возвращения отправился с Э. Шеклтоном в Антарктику и с честью прошёл через очередную антарктическую одиссею, включая пересечение моря Скоша в крохотной шлюпке, чтобы вызвать помощь экипажу погибшего «Эндьюранса», которому угрожала голодная смерть на острове Элефант. Вернувшись домой, успел повоевать и мирно закончил дни в родной деревушке. Уильям Лэшли служил во время войны на старом линкоре «Иррезистибл», затонувшем во время Дарданелльской операции в 1915 году. Затем был направлен на крейсер «Эметист», с которого демобилизовался в 1919 году, чтобы вернуться в родной Кардифф и осесть на берегу.