Павел Уваров - Между «ежами» и «лисами». Заметки об историках

И опять же можно долго ломать голову над причинами столь странной формы наказания, но одним из факторов был пресловутый «гамбургский счет» медиевистов. Все, включая Данилова, понимали, что «такими, как Гуревич, не разбрасываются». А гипотетическая логика властей могла выглядеть так. Раз Гуревич – ценный специалист в своей области, то пусть своей специальной областью и занимается. Трогать его не будем, но и философствовать ему не рекомендуется. Поэтому его надо из «Философской энциклопедии» изъять (благо он и не философ, о чем сам неоднократно говорил) и предоставить полную возможность изучать его родную Норвегию. И волки будут сыты, и овцы целы. И скандала избежали, и отечественную науку усилили, и международный имидж (подпорченный делом Некрича 125) сохранили. Для аппаратного решения – весьма неплохо. Что интересно, оно вполне соответствовало духу корпорации медиевистов, с апологией углубленной специализации как противовеса «теоретизированию».

«Проблемы генезиса…» тем временем благополучно вышли в свет. Впрочем, после статьи в «Коммунисте» в редакции для подстраховки попросили внешний отзыв. Арон Яковлевич обратился за ним к А.И. Неусыхину. Тот был уже смертельно болен. Он был чрезвычайно напуган всей этой историей, тем более что Данилов требовал поддержать его против Гуревича, а Гуревич – ждал от него публичной отповеди Данилову. Он прекрасно понимал, что «Проблемы генезиса…» в первую очередь направлены против его концепции. У него была тысяча уважительных поводов отказаться от написания отзыва. Но учитель поддержал книгу спорящего с ним ученика. Сообщество медиевистов все же законно гордится «поколением учителей»!

Когда книга вышла, Неусыхина уже не было в живых, и Гуревич успел посвятить эту книгу его памяти.

В мае 1970 года грянуло печально известное обсуждение «книжки в зеленом переплете» на кафедре истории Средних веков истфака МГУ, инициированное министром А.И. Даниловым.

И вроде ничего особо страшного не произошло. Первое назначенное заседание, на которое А.Я. собирался прийти с солидной «группой поддержки» – философов, искусствоведов и историков, – отменили. Партийный университетский руководитель тов. Ягодкин, по-видимому, сообразил, что громкий скандал неизбежен. А медиевистам перспектива выноса своих корпоративных проблем на широкое обсуждение, где «чужие», то есть не члены корпорации, будут в большинстве, также не нравилась. Заседание перенесли на другое число, и проводить его должны были в новом здании только что отстроенной «стекляшки» гуманитарного корпуса на Ленинских горах. Вход туда был по пропускам. Не надо думать, что охрану выставили специально по этому случаю, во избежание идеологической диверсии. Просто там на первых порах действовала достаточно строгая пропускная система. В этом нет ничего странного. Например, в наше нынешнее здание, в котором расположен ИВИ РАН, на семинар по исторической антропологии пускают только по паспорту и пропуску. То есть формально все обстояло достаточно легитимно. Могли пройти только сотрудники МГУ. Для А.Я. Гуревича, конечно, заказали бы пропуск. Вот только он это заседание посетить отказался 126.

Университетские медиевисты книгу «Проблемы генезиса феодализма» обсудили на заседании кафедры 20 мая 1970 года. Покритиковали, причем не то что бы огульно. Некоторые выводы нашли интересными. Но решили, что считать эту книгу учебным пособием для студентов не следует. Вот и все. Книгу ведь не велели изъять из библиотек и не объявили антинаучной, автора с работы не уволили 127. Правда, затем стенограмма обсуждения была зачем-то опубликована в «Вопросах истории».

Если взглянуть отстраненно – вполне рутинная ситуация из жизни одной кафедры. Но почему же она имела такой резонанс?

Попробуем рассмотреть позиции сторон.

Что же случилось со «спецназом историков»? Испугались? Вообще-то было от чего: напомню, что власть, похоже, не шутила – гремели политические процессы, выгоняли «подписантов», после Чехословакии все говорили об «идеологических диверсиях», вот и студенческий театр Марка Розовского тот же секретарь парткома МГУ Ягодкин прикрыл. А здесь на кон была поставлена не столько личная биография, сколько престиж корпорации. Позволю себе повторить уже приводимую в сносках цитату из кулуарных разговоров того времени: «Советские медиевисты так долго добивались того, чтобы к нам относились как к идеологически выдержанной и правильно мыслящей когорте ученых, и вот Гуревич своей книгой все это разрушил, и мы опять оказались перед сложными проблемами, преследованиями, гонениями» 128.

Но внешний фактор был бы слишком простым объяснением. Очень многое определялось законами корпоративной этики.

То, что А.Я. Гуревич – медиевист от Бога, большинство хорошо понимало. Но он так много конвенций нарушил, что был уже и не очень «свой». И все равно – если бы он подвергся нападению со стороны каких-нибудь партийных органов, судьба обсуждения, возможно, сложилась бы иначе. В «Истории историка» приводится забавный эпизод. Через несколько лет, в 1974 году, эти самые органы решили устроить разнос 37-го выпуска сборника «Средние века» за публикацию статьи Гуревича о «покаянных книгах» 129. С тем что издание имеет ряд недочетов, медиевисты согласились, но вместо того, чтобы сконцентрировать огонь критики на идеологически невыдержанном коллеге, начали в порядке самокритики разбирать чуть ли не все статьи сборника, причем досталось и бдительнейшему А.Н. Чистозвонову. Серьезное мероприятие было превращено в балаган. И, кстати, в следующем номере вышла еще одна статья Арона Яковлевича, уже о раннесредневековой народной культуре.

Но тогда, в 1970 году, атака была отнюдь не внешней. Да, А.И. Данилов был облечен властью министра. Да, он был в ярости от того, что, несмотря на его статью в «Коммунисте», этот Гуревич не только не прекратил своей деятельности, но, напротив, перешел в наступление. А был Данилов человеком горячим и неуступчивым еще с фронтовых времен. Но для медиевистов он в первую очередь был «своим» – серьезным исследователем, учеником Неусыхина. Самое важное, что он выстраивал ситуацию так, что выступал в роли защитника памяти Учителя от нападок коварного изменника – Гвенелона.

К тому же в глубине души все понимали, что министр-медиевист хотя и излишне резок, но во многом прав. Книга Гуревича действительно была направлена против концепции Неусыхина. Она действительно шла вразрез со всей традицией советской медиевистики, в особенности с ее стилем. Она действительно не могла считаться учебным пособием, то есть органической частью «учебно-методического комплекса» советской медиевистики. Вышло так, что коллеги-«кафедралы» позволили себе быть объективными.