Александр Куницын - Служат уральцы Отчизне

Пишите, как у вас здоровье, у тебя, мама, у Лельки, у папки. Как дед Лазарь с бабой? Им привет передавайте. Сашка Андронов с Валькой ездят или нет, им тоже большой привет, Панькиным всем. Да что эти приветы, увидеть бы вас всех поскорей! Я даже и фотки не могу вам выслать, а ведь через три дня будет уже год, как я ушел и всех вас не видел, кроме, что на фотке. Да еще пускай Таня вышлет фотку с Аленки, а то я уже начинаю забывать, какая она. С Насти у меня есть, а она, по-моему, чем-то на Аленку похожа. Как они там? Уже, наверное, дерутся.

Ну, пока все. До свидания.

Осень 1983 г.

От редакции:Это было последнее письмо Николая Анфиногенова. Больше родные и близкие писем от него не получали.

Автор этих записок — Валерий Николаевич Горбачев. В свое время он учился в одной из челябинских школ, занимался в литературном объединении «Алые паруса» при Дворце пионеров и школьников имени Н. К. Крупской. Но судьба распорядилась так, что он стал хирургом, работал в Курганском институте Г. А. Илизарова, а затем хирургом Челябинского военного госпиталя.

В конце 1985-го — начале 1986 годов Валерия Николаевича командировали в Афганистан, он оперировал там наших воинов, находившихся на лечении в Кабульском военном госпитале. Его заметки и стихи, написанные по горячим следам событий, на наш взгляд, и сегодня представляют интерес для читателей как объективное свидетельство очевидца — военного врача и поэта.

Сезон Дождей — это климатический период года, соответствующий афганской зиме. Сезон Дождей в метафорном восприятии — определенный момент развития страны и ее гордого, свободолюбивого во все времена народа, оказавшегося в чрезвычайно сложной и опасной политической ситуации.

Основная цель моей поездки была медицинской и заключалась в оказании помощи, прежде всего хирургической, лечебным учреждениям, в которые поступали наши раненые и больные. Работы хватало и днем и ночью. Ночью даже больше. Самого понятия «рабочий день» не было. Он продолжался сутками. Из боевых ранений преобладали минно-взрывные ранения (МВР), минно-взрывные травмы (МВТ) и комбинации с ожогами, переломами, отморожениями, отравлениями, обезвоживанием, дефицитом массы тела и самыми злыми инфекциями, которые только есть на белом свете. Конечно, больше всего работы выпало на долю хирургов и инфекционистов, впрочем, так бывало на любой войне.

Под контролем сил мятежников находится 80 процентов всей территории страны. Война затянулась. Контрреволюция сопротивляется отчаянно и ожесточенно. Оплачивается каждый сожженный дувал, взорванный метр дороги, подбитый автомобиль или вертолет, убитый солдат или офицер. Цена убийства растет в соответствии с воинским званием. Армия переоделась в новую полевую форму, одинаковую для всех. Снайпер не видит в прицел, кто перед ним: полковник, прапорщик или рядовой. Сразу поубавилось количество раненых в голову. Во время поездок по городу на машине водитель задергивает шторки на окнах, на всякий случай. Однажды по «счастливой» случайности я не попал в «уазик» с нашими советниками (оказался лишним), обиделся на них. Через несколько минут их привезли с тяжелыми ранениями после прямого попадания в машину фугаса.

Это война жестокая, кровопролитная, у ней нет обозначенной линии фронта, нет передовой и тыла. Линия эта проходит через сердца и умы афганцев, и протянулась она из мрачного средневековья в наши дни. Она, эта линия, как электрокардиограмма, изломана обильными, даром растущими джелалабадскими урожаями по три раза в год и неописуемыми кандагарскими пустынными засухами. Она, эта линия, словно контуры гор на горизонте, хранящих на пиках своих вековую мудрость древнейших племен, а по отрогам взрастивших рыжими колючками неграмотность, завшивленность и исключительно воинствующую религиозность, определяющую все процессы, происходящие в стране, включая постановления пленумов НДПА и кончая кому и в какой общинной прослойке сколько жен иметь. Она же, эта линия, будто температурная кривая, отражающая состояние больного, с жаром призывает к борьбе с враждебными силами в газетах и телепередачах и одновременно с холодным равнодушием, пронизывающим насквозь и выворачивающим наизнанку, примиряет всех, как равных перед исламом и аллахом.

«Во имя аллаха милостивого, милосердного…» — с этих слов начинается каждый новый день в Кабуле, им же и заканчивается.