Виктор Бронштейн - Лабиринты судьбы. Между душой и бизнесом

Мануальные сеансы Евгения длились всего в пределах 30 минут, а не 60–75, как принято. Правда, цена короткого сеанса была выше, чем у большинства за час. Мануальные манипуляции проводились без предварительного массажа и разогрева, причём многие движения делались до пощёлкивания и в шее, и в позвоночнике. Блок в грудном отделе, который не могли взять другие асы, прощёлкнул практически на первом же сеансе.

Интересно, что знакомый профессор, также кинезиолог и мануальщик, работающий вместе со своими последователями с триггерными точками, категорический противник глубоких движений и прощёлкиваний, считает это весьма опасным занятием.

Мой же огромный опыт в качестве пациента говорит о том, что кардинальных сдвигов без штурма блоков не достичь. Мягкие формы мануальной терапии могут затормозить процесс и временно снять боли, но кардинальное улучшение вряд ли возможно. Но для безопасности резких движений до щелчков теоретических знаний мало, нужны сверхчуткие руки или талант. Усидчивости и одного интеллекта явно недостаточно. Массажист от Бога в какой-то степени должен быть экстрасенсом и чувствовать границы возможного.

Когда Евгений начал через острую боль работать со спайками в брюшной полости, я задал вопрос про возможное кровотечение, с коим, к сожалению, был знаком не понаслышке, лет двадцать назад, и с этой истории начинается стихотворение «Судьба»: «Кровь, как река в землетрясенье, рвалась из тела, не спросясь…»

Ответ был успокаивающий: «Руки видят, что сейчас опасности нет».

Если руки видят, то зачем же, впервые за всю мою мануальную историю, перед первым сеансом он потребовал подписать согласие на процедуру? Эта формальность чуть не толкнула меня уйти до начала сеанса. Моего небольшого опыта с доврачебными бумагами хватило, чтобы вывести нехитрую закономерность: «Больше бумаг – меньше проку».

Недавно перед консультацией у единственного в своём роде иркутского профессора-аритмолога его немолодая помощница, занимающая отдельный кабинет, в сверхстрогой манере требовала посвятить ей не меньше десяти минут на заполнение некой документации. Причём мои протесты, что не на операцию ведь пришёл, не возымели действия. Её примитивный алгоритм был изложен в телеграфном стиле: «Нет бумаг – нет консультации. Верну деньги – и до свидания. Я назначила вам время за 15 минут до приёма». Вот такой частный сервис за собственные деньги. Кстати, соотношением калия и магния в крови и этот корифей медицины не озаботился. Его вердикт просто обескураживал: «Пей таблетки до конца дней», – правда, при этом он уточнил, что и оперативное вмешательство не нужно, так как форма аритмии не опасна для жизни. И за то спасибо. В московском центре, почуяв во мне состоятельного клиента, говорили только об операции.

Эти мысли пронеслись за мгновения, пока читал бумагу-согласие у очередного мануального доктора без званий и наград, но, как выяснилось, с весьма умными руками.

Основную причину спаек он увидел в операции на грыжу, которую я перенёс в пять лет. С тех пор сшитая в правом боку ткань потихоньку, как капля, точащая камень день и ночь, в течение многих лет тянула всё тело, включая и позвоночник, в правую сторону.

Буквально после нескольких сеансов я смог снова уменьшить антиаритмическую дозу вначале до полутора, а затем и до одной таблетки в день. И вновь включил в свой дневной рацион умеренное количество алкоголя, шоколада и чая.

Через пару месяцев выровняв также калий и магний крови, я постепенно перестал принимать антиаритмические средства вовсе.

Правда, в это же время я провёл ещё курс новой для меня сердечно-сосудистой гомеопатии, причём ампулы были раз в шесть дороже обычных. Но думаю, что это всё же вторично. Улучшение началось чуть раньше, одновременно с применением новой мануальной терапии и корректировкой диеты, хотя определённо не скажешь, что помогло и надолго ли, может быть, всё в комплексе.

Так и хочется сказать: позор традиционной медицине. Никто из кардиологов и даже чистых аритмологов в Иркутске, Москве, Израиле, Германии не заострил внимание на содержании в крови калия и магния.

Это тем более парадоксально, что в их алгоритме снятия приступа аритмии первая мера – вливание через капельницу калия и магния для улучшения электролитной проводимости, что не раз мне и делали.

Второй парадокс в том, что традиционные врачи не обращают внимания при аритмии ни на позвоночник, ни на желудок. Их арсенал – незамысловатые схемы из нескольких видов таблеток или «сватанье» на рискованное, зато весьма дорогое прижигание сердечных точек.

Недалеко от врачей ушли и медсёстры, заставляющие интенсивно работать кистью руки перед забором крови из вены: оказывается, такая двигательная активность существенно искажает картину по содержанию калия.

Из области медицинских парадоксов и недавний случай, происшедший с моим приятелем, отдыхавшим в Испании.

При обострении подагры на суставе большого пальца ноги ему расписали курс лечения тяжёлыми нестероидными препаратами аж на 60 дней (в Иркутске курс лечения острой фазы – дней десять), что, как правило, гарантирует переход в хроническую стадию суставных заболеваний. И тогда уже с тяжёлых лекарств не слезть никогда в жизни. Но он нашёл специалиста, снявшего ему острую фазу за один приём с помощью околосуставной инъекции малой дозы «Дипроспана». Это гормональный препарат, но разовая доза, всего 0,25 мл, думаю, несоизмерима с отрицательным воздействием на психику острейших болей и бессонницы, а также десяти, а тем более шестидесяти дней приёма нестероидных препаратов, губительных и для желудка, и для самих же суставов.

Правда, потом, после разовой инъекции, следовал пятнадцатидневный курс массажа стоп по 20–30 минут у того же специалиста в сочетании с обливанием сверххолодным жидким азотом. Эффект от этого лечения, при разумной диете, очень умеренной выпивке и водно-питьевом режиме, получился весьма стойкий. Испанская же методика не предусматривает даже ограничений в диете, запас губительной химии перекрывает всё.

Я, конечно, понимаю, что нетрадиционные подходы с гомеопатией, массажами, пиявками и т. д. помогут не всегда, но убеждён, что всегда нужно начинать лечение с этих щадящих методик и, только если не помогает, переходить к губительным химическим препаратам. В современной же медицине между указанными подходами – «Берлинская стена»: в ход пускается сразу же тяжёлая артиллерия, бьющая не только по болезни, но и, главное, по ресурсам организма без всякого разбора. В результате образуется много «развалин», причём не из стекла и бетона, а из живых людей со здоровьем, подорванным не столько болезнями, сколько лечением.