Константин Закутаев - Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

Кочур и Липатов, не сговариваясь, вышли следом за майором. Зачем они и сами не знали. Просто вышли и присели на скамейку у входа в жилой корпус. Ожидать возвращения Рябинина. Большего они все равно сделать не могли.

Постепенно к ним присоединился, вернувшийся с выезда Бес. Еще через час, прямо с оружием и в бронниках, на скамью добавились «огневики». Рябинин все еще не выходил. Лишь спустя полтора часа из штаба появился Миша Кутузов, направившийся к подчиненным.

— Меня-то хоть бить не будете? — он по-отечески улыбнулся, — а, бандиты?

Кто-то улыбнулся ему в ответ, кто-то смолчал. Как всегда отметился Бескудников:

— Тебя-то за что, папаша?..

Его хамство всегда очень трудно отличать от панибратских шуток. Михаил Анатольевич сделал ставку на второй вариант:

— Вы найдете… Хех…

Он закурил вместе со всеми. Правда, опера отчужденно молчали и доброго разговора под сигаретный дымок не получалось. Все-таки начальник УР, пока они бодались с фэйсами и пытались вытащить пленного, наслаждался красотами Каспия и ароматами дербентских коньяков. Миша, недокурив и до середины сигареты, бросил окурок в цинк:

— Нормально все будет…

Произнеся столь загадочную фразу, он ушел к себе. Оперативники продолжали молчать. В то же время каждый из них переваривал мишино поведение и его последние слова. Все же в правильном конъюнктурном чутье ему трудно было отказать. Еще ни разу на их памяти Михаил Анатольевич не просчитался. И если бы сегодня, после массовой подачи рапортов, оперов ждали репрессии, Кутузов не приблизился бы к ним ни на метр. А тут и покурил, и поулыбался. Конечно, светлеть ликами еще было рано, однако полоска света сквозь антрацитовые начальственные тучи, продернулась.

Наконец, когда, казалось, что ожидание никогда не закончится, в выходном проеме показался узнаваемый кряж серегиной фигуры. Он, почти по Есенину, держа в своей походке безразличный покой, чуть заметно улыбнулся вскочившим с насиженных мест друзьям.

— Пацаны, к нам сейчас гость придет, — приблизившись, Рябинин жестом отказался от предложенной сигареты, — надо бы чай-кофе сварганить…

— А что за гость? — полюбопытствовал Бес.

— Барин… — Сергей усмехнулся уголком рта, — почитай год ждали… Полковник Куликов, как всегда сочетая начальственную вальяжность и близость к народу, не давал возможности коллективу определиться с линей поведения. То ли вскакивать по стойке «смирно», то ли обниматься как с фронтовым однополчанином. Сошлись на среднем.

Когда замначальника УВД зашел в кубрик, оперативники поприветствовали его стоя, а тот со всеми поздоровался за руку. Покончив с формальностями, полковник скомандовал к столу.

— То что произошло, не может считаться нормой, — стараясь взглядом проникнуть в каждого, Куликов посмотрел на собравшихся, — вы согласны со мной..?

Кто-то неуверенно пожал плечами, кто-то отвел взгляд.

— Я сейчас говорю и о выходке Рябинина, и о поведении Катаева, — ему удалось задавить Костю взглядом, — и о просчетах руководства… Нельзя выносить сор из избы, к тому же без ведома вышестоящего командования… Это я сейчас о неуместной инициативе Николая Ивановича. Но и нельзя бить морду начальнику или угрожать оружием своим коллегам! Расчувствовались, герои?! В жизни всегда есть место подвигу, да?

На его вопросы никто, естественно, не ответил. И дело не в их риторичности. Оперативники понимали, что не поорать пришел к ним в гости целый замнач УВД. Не спускать три шкуры или воспитывать. Все ждали решение, которое уже принято по череде случившихся инцидентов.

Полковник брезгливо взглянул на замызганную кружку с чаем, но подержав паузу в своей речи, все-таки придвинул ее к себе.

— Я ставлю вам всем задачу, — он чуть пригубил и речь интонационно пошла на спад, — с сегодняшнего дня вы работаете четко в режиме боевого распорядка. Это значит, опергруппа, бумаги, внутренние мероприятия. Все. Никаких мероприятий. Достаточно на эту смену событий. Полковник Жоганюк отстранен от руководства Центром и выведен за штат до особого распоряжения…

Эта новость поразила всех. Даже, общавшегося с почти три часа с Куликовым, Рябинина. Он, до этого момента равнодушно смотревший в столешницу, поднял глаза.

— Исполнять его обязанности до окончания командировки вашей смены буду я, — полковник словно придавил бетонной плитой, — поэтому озвучиваю свои решения… Так как ваших рапортов я не видел, и никто не знает были ли они вообще, по этим моментам я ничего пояснить не могу… В общем, все остается как есть. За исключением…

Все напряглись и замерли. Эмоционально нестабильный Бескудников, заерзав на скамье, своротил коробку с тушенкой. Пауза, однако, была короткой.

— Старший лейтенант милиции Катаев и майор Рябинин, исходя из полученных оперативных данных, отправляются в распоряжение УВД Вологодской области…

Катаев почувствовал, как противно заныло в подреберье. Помимо воли задрожавшие губы, чуть не задали плаксивый вопрос «За что?». Он беспомощно прошелся взглядом по коллегам, остановившись на Рябинине. Тот успокаивающе моргнул.

— Это не по залету, — Куликов упредил общую реакцию на свои последние слова просторечивостью слога, — просто согласно инициативному сообщению из ФСБ, чеченскому подполью стали известны данные этих оперативников… Именно их двоих, как непосредственных участников, причастных к ликвидации банды Графа, в том числе его самого…

Это сообщение поразило оперов сильнее, чем отстранение Николая Ивановича. «Душара», который для них так и не материализовался, все-таки прекратил свое ублюдочное существование. Вот только причем здесь оперативники Фрунзенского Центра Содействия?

— Так изложено в инициативке, — ответил на все немые вопросы Куликов, — объявлены кровниками, назначена плата за головы и тому подобное… Короче, приятного мало и рисковать их жизнями мы не имеем права. Вам, господа офицеры, вечер на сборы и прощания — вертолет завтра утром от площадки Дома Правительства. Остальным продолжать несение службы, согласно озвученным диспозициям. Засим разрешите откланяться. Честь имею.

Катаев машинально, за всеми остальными, встал из-за стола, провожая Куликова. Все прозвучавшее за последние десять минут, отдавалось в голове переливами многотонных колоколов. Скачущая синусоида эмоций, пройдясь по всему телу, оставила вату в ногах, мерцание перед глазами и пустотелость грудной клетки.

— Серый, давай уже разжуй что за херня творится? — Бескудников, не дожидаясь пока стихнут полковничьи шаги, шарахнулся на скамью и непонимающе уставился на Рябинина.

Выражение его лица мало чем отличалось от остальных. Разве что Катаев выглядел, по понятным причинам, более подавленным.