Константин Закутаев - Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

Эрмитажевским экспонатом, посреди оживающих местами руин, вынырнуло девственно-розовое здание «Грозэнерго». Ни одной пулевой выбоины или осколочной насечки, весёлые шары освещения на углах ограды и, важнопохаживающая по периметру прилегающей брусчатки, охрана в американской — «Буря в пустыне» — форме.

— Уважают Чубайса-то, — прочитав выложенное крупными буквами, название, хмыкнул в сторону здания водитель УАЗа Юра Окунев.

Договорить он не успел, впереди идущая машина резко заложила вираж влево. Юрка, сопровождая визг выворачиваемого рушц лёгким матерком, повторил манёвр. Неширокая площадь упиралась в сдвоенное железными воротами проезда двухэтажное здание, примитивная, но эффективная от шахидских атак, змейка, бетонными блоками и мешками с песком, примыкала к воротам.

— Приехали, — не поворачивая головы, сообщил Кутузов, — выходим граждане.

Нотка облегчения в его голосе была неподдельна. Суматоха двух последних дней осталась позади. Как принято в любой силовой структуре задача поставленная — задача исполненная. Прибывшему личному составу необходимо было в максимально короткий срок разгрузить вагоны, согнать технику и, не мешкая, выдвинуться к месту прохождения службы.

Первым делом, в лучших традициях силового экстрима, было выброшено содержимое товарного вагона, затем, под руководством, семенящего вдоль полотна, тыловика были сгружены автомашины. Первая часть поставленной задачи была выполнена в рекордные сроки. По увещеваниям Куликова, вот-вот должны будут подойти «коробочки» сопровождения. И едем. Толкнув этот спич, Куликов, вместе с Елиным оставили старшим зампотыла и, загрузившись в «буханку», укатили в сторону палаточного городка.

За десять минут до убытия, в эту машину два дюжих омоновца, из пристяжи, затащили какие-то коробки. На въезде УАЗик ощутимо тряхнуло и, все, находившиеся около разгруженного барахла услышали предательский бутылочный звон.

Через пару часов пошёл дождь. Томительное ожидание затягивалось. Обещанных «коробочек» не было. Весь личный состав забрался в вагоны и, меланхолично, наблюдал как размокает под монотонным дождём, выволоченная из контейнеров мебель.

Только к середине следующего дня к эшелону подлетел бронированный УАЗик из которого вышло двое фуражко-камуфляжных. Бабаев понёсся к ним в надежде разрешить ситуацию, но приехавшие, с нескрываемым удивлением, слушали заявления тыловика. В итоге выяснилось, что товарищи просто искали Куликова и Елина, с которыми по их словам «в одном окопе сиживали». Уехали и они.

Лишь на следующий день, закидав в прибывшие «Уралы», потяжелевшую от влаги мебель, одуревшие от железнодорожных впечатлений, вологжане двинулись прочь от шпал, рельсов, стрелок и пластико-дермантинового ада плацкартных вагонов.

Личный состав отдела КМ насчитывал 12 человек, учитывая Лаврикова и Кутузова. Все опера, полным числом, уже второй час, забив собой некое подобие «ленинской» комнаты, в здании комендатуры, слушали речь руководителя Центра Содействия полковника Жоганюка. Прибывший дней за десять до подчинённых, он считал, что в полном объёме овладел оперативной обстановкой. Наверное, поэтому его речь часто сводилась к общим фразам и изложению статей центральных СМИ. Как-то незаметно всё это подавалось его личной точкой зрения, основанной на глубоком анализе предмета, десять дней — это срок. Схема работы, озвученная полковником, выглядела следующим образом.

Все источники, сиречь агенты, обязаны, предваряя свою деятельность по освещению оперобстановки, осуществить с ним контрольную встречу и, лишь потом, при положительном вердикте, приступить к работе, сиречь к «стуку». Любые ОРМ [9] ОРМ — оперативно-розыскные мероприятия. , должны быть согласованы и только с его, Жоганюка, разрешения, проведены.

Основная цель КМ — оказание практической помощи местным отделам внутренних дел, при этом в общении с коллегами необходимо «следить за базаром». Ещё много чего было сказано, что можно было бы подытожить фразой: «В настоящее время командованием ОГВс введено положение «Стоп-колёса».

— Так что лазать нигде не получится, — строго оглядел, развалившихся в переднем ряду Бескудникова, Катаева и Долгова, суровый полковник.

После этой скомканной концовки, последовало традиционное для наших сборищ:

— Всё ясно? Вопросы?

Вопросов было миллион, но опера, собравшиеся в зале, людьми были бывалыми, поэтому, угадав в Николае Ивановиче, непрошибаемого догматика, благоразумно решили вопросов не озвучивать. В данный момент всем хотелось только одного — побыстрей разобрать сваленные в запыленном кубрике, сумки, умыться с дороги, обустроиться и банально пожрать. Поэтому слова Жоганюка: «Ну, коль скоро нет вопросов…» потонули в грохоте отодвигаемых стульев.

Выпроводив подчиненных, полковник Жоганюк присел за свой стол и, жестом бюрократа, сгрёб в аккуратную папочку свои бумаги. Ему был 51 год, командировку в ЧР, заместитель штаба УВД, рассматривал дембельским аккордом в своей карьере, начавшейся в райцентре — селе Вынога и, возможно, так бы и закончившейся, если бы не случайная встреча с земляком, выпускником Академии, ловко ввинтившемся в сложную структуру управленческого аппарата.

Загоревшийся желанием зарабатывать что-нибудь существенней «песочных наград», Николай Иванович, упросив своего приятеля, совершил карьерный кульбит, позволивший пройти согласование, сначала на должность в штабе УВД, а затем и начальника Фрунзенского Центра Содействия ЧР.

Рожи новых подчинённых ему очень не понравились наглостью нахальных глаз и субординационной развязанностью. Привыкший подавлять в родном райцентре любые попытки инакомыслия тяжестью полковничьих погон, он не ощутил у прибывших привычного трепета.

Раскрыв ежедневник, полковник Жоганюк сдвинул кустистые брови:

…Трудотерапия… — соскользнуло с его сухих губ, одно из любимых слов.

Пунктом номер один, на чистой странице появилась первая запись: «Обложить входы-выходы внутреннего двора, провести ПХД, наметить учебно-методическое занятие и пр.» Захлопнув блокнот, он вышел из-за стола и покинул кабинет, размышляя какими мероприятиями заполнить это самое «пр.».

Прошла первая неделя. Распоряжение «стоп-колёса» до сих пор не было снято. Все отделы Центра, как проклятые, ишачили на хозяйственных работах. Мобовцы под насмешливыми взглядами «контрабасов» комендантской роты таскали на своём горбу мешки с песком на крышу здания комендатуры. Там пэпэсники усиливали обороноспособность гнезда ЗУ [10] ЗУ — зенитная установка. . Отдыхающая смена дежурной части мела плац и дворы. Штабные «волкодавы», как муравьи, волокли всё что не приколочено (стулья, полки, сейфы) к себе в «офис», для придания рабочей обстановки.