Николай Смирнов - Забайкальское казачество

За три дня, с 5 по 7 апреля, только три сотни 1 — го Читинского полка задержали 460 дезертиров, не меньше задержанных было на счету других сотен и полков. Порядок на станциях был наведен.

Вместе с тем метастазы от «демократизации армии» быстро проникали в казачьи коллективы. Некоторые из них стали высказываться за отстранение от должностей начальников, не нравившихся им своей требовательностью. Например, войсковой старшина Мациевский в донесении № 30 командиру полка от 3 апреля на основании доклада командира 4-й сотни есаула Рюмки на сообщал, что «1 апреля сверхсрочнослужащий старший урядник Семен Большаков, собрав сотню, сделал постановление просить сменить вахмистра сотни подхорунжего Колесникова…». И это постановление было внесено тогда, когда во всех сотнях после зачитки приказов № 1 и 2 довели приказ командующего 11-й армией о том, что выборных начальников быть не может.

5 апреля командующий 1-й Забайкальской казачьей дивизией генерал Орлов принял командование Донской дивизии, а 10 апреля полковник Комаровский назначен командиром 1-го Читинского полка, полковник Рыболов — командиром 1-го Аргунского полка, войсковой старшина Мациевский — командиром стрелкового дивизиона. На должность походного атамана был выбран генерал Богаевский, принявший дивизию после убытия генерала Орлова.

8 апреля 102 казака 1-го Верхнеудинского полка были награждены медалями «За усердие», а 10 апреля получена телеграмма из штаба армии о снятии со всех знамен и штандартов 1 — й Забайкальской дивизии царских вензелей. В сотнях и командах производились выборы в суды чести казаков, и такой же был избран в полку для урядников.

Офицеры все больше стали задумываться о своей судьбе, но пока разговоры в их среде ограничивались пенсиями и можно ли носить царские боевые награды. Никто из них не предполагал, что вскоре они будут лишены права на то, и другое.

Поступали приказы о награждении казаков, отличившихся в осенних боях 1916 года. Приказом по 39-му армейскому корпусу старший урядник Козаков и казак Лука Шестаков 1-го Верхнеудинского полка были награждены Георгиевскими крестами IV степени.

Французской серебряной медалью награжден вахмистр 6-й сотни 1 — го Верхнеудинского полка Иннокентий Скожутин из станицы Бунской 4-го военного отдела и имевший до этого Георгиевские кресты III, IV и Георгиевскую медаль I степени. Такие же медали от союзников получили наиболее отличившиеся казаки и офицеры других полков 1 — й Забайкальской дивизии.

Не дремали большевики. Находящиеся под их влиянием солдаты-автомобилисты Тарнопольского гарнизона подбивали казаков не отдавать честь офицерам, ссылаясь на приказ № 1, но эти попытки разлагать казаков не увенчались успехом.

Казачьи офицеры всячески боролись не только с проникновением разлагающего приказа № 1 в казачью среду, но и требовали от казаков следить за своим внешним видом, соблюдать форму одежды как один из элементов поддержания воинской дисциплины. Под воздействием расхристанной солдатской толпы, бродящей по городу, некоторые казаки перестали обращать внимание на свою форму, ходили кто в чем, а на замечания ссылались на то, что они находятся вне службы и строя. Приходилось разъяснять им, что «все вообще военные чины обязаны, как на службе, так и вне оной, носить всегда одежду, каждому присвоенную, не отступая ни в чем…». Пока еще казаки подчинялись своим офицерам и на фоне расхлябанной пехоты выглядели молодцами.

12 апреля дивизию посетил бывший наказной атаман Забайкальского войска генерал Мустафинов, рассказавший о положении в Забайкалье и о том, что, по сведениям Петрограда, число дезертиров в армии возросло до 2 миллионов.

Сам Мустафинов, с получением 2 марта в Чите известия о февральской революции, заявил о лояльности новому порядку и о готовности оказывать содействие Временному правительству, но тем не менее 6 марта был арестован вместе с вице-губернатором Нарышкиным, жандармским полковником Булатовым, другими воинскими начальниками и офицерами.

На участке 1-й Забайкальской дивизии к концу апреля число дезертиров уменьшилось, задерживали по 20–40 человек в сутки, но это было не результатом укрепления дисциплины в армии на фронте или еще каких-либо жестких мер, а просто «граждане» обходили стороной казачьи посты и садились в поезда на полустанках. На фронте полным ходом шло братание русских и немецких солдат. Но многие казаки-забайкальцы по-прежнему считали, что Русская армия должна защищать целостность и свободу России.

12 апреля был расформирован казачий партизанский отряд из-за ненадобности, так как прорваться через сплошную линию немецких заграждений и окопов для действий в тылу не представлялось возможным. Казаки разошлись по своим сотням.

14 апреля казаки срока службы 1902 и 1903 годов, отслужив 10 лет и более, были уволены и отправлены в Забайкалье. Увешанные крестами и медалями, счастливые тем, что покидают фронт, казаки убыли в запас, оставив на польской, белорусской земле могилы своих товарищей.

Представители различных партий, и прежде всего большевики, всякими путями проникая в казачьи части 1-й Забайкальской дивизии, агитировали казаков, кто за продолжение войны, кто за ее окончание «без аннексий и контрибуций», а кто и прямо призывал превратить войну империалистическую в войну гражданскую, все больше засоряя мозги «станишников».

Активной агитации большевиков сильно противодействовали кадеты, меньшевики, эсеры, поэтому казаки с трудом поддавались революционной демагогии, больше задумываясь о тех событиях, которые происходили в их родном Забайкалье, где установилось троевластие — атамана, комиссара Временного правительства и Советов.

16 апреля 1917 года в Чите начал работу 1-й съезд. Забайкалье кого казачьего войска, на который не были приглашены делегаты от казаков-фронтовиков. Исследователь борьбы за советскую власть в Забайкалье В.И. Василевский главную причину видел в том, что организаторы его боялись участия в съезде революционно настроенных казаков-фронтовиков. В своей книге он приводит как аргумент телеграмму военного министра Временного правительства А. Гучкова от 22 марта, требующего скорейшего созыва казачьего съезда и предложившего послать на него только представителей станиц и тыловых казачьих частей.

Но, анализируя события на фронте и глубоком тылу, можно с уверенностью сказать, что к середине апреля наибольшему революционному влиянию были подвержены как раз тыловые казачьи части, штабы, а фронтовики находились еще под влиянием своих офицеров и были верны Временному правительству. В Петрограде и, в частности А. Гучков, не знали о настроениях фронтовиков и судили о казаках как о разложившихся петроградских частях.