Маргарет Макмиллан - Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую

Ни кайзер, ни Бюлов не были столь оптимистичны в успехе. Кайзер, возможно, понимая, что интуиция его не подвела и визит в Танжер принесет проблемы, был непреклонен в том, что не хочет войны. Он винил Бюлова, который заставил его туда поехать, рассерженно написав ему тем летом: «Я сошел на берег, потому что вы хотели, чтобы я сделал это в интересах Родины, я сел на неизвестного коня, несмотря на то что моя покалеченная левая рука затрудняла мне езду верхом, которая чуть не стоила мне жизни – и это была ваша ставка в игре! Мне пришлось ехать между испанскими анархистами, потому что вы так пожелали, и ваша цель была – извлечь из этого выгоду!» [1034] Bülow, Memoirs of Prince von Bulow , т. II, 162. Сам канцлер не испытывал сожалений по поводу предпринятой попытки заставить Францию и Великобританию разойтись, но он был склонен думать, что более мягкий подход к Франции – признание ее положения в Марокко в обмен на компенсацию Германии в другом месте, вероятно, мог сработать и как дубинка, разбивающая Антанту. И, как он указал Гольштейну, когда кризис подходил к наивысшей точке в феврале 1905 г.: «Ни общественное мнение, ни парламент, ни принцы, ни даже армия не будут иметь никакого отношения к войне за Марокко» [1035] Kaiser, «Germany and the Origins», 453. . В речи, обращенной к его генералам в январе по случаю ухода в отставку Шлифена, кайзер сказал нечто подобное: «И я говорю вам здесь, что никогда не буду вести войну за Марокко. Говоря это, я полагаюсь на ваше благоразумие, и сказанное мной не должно выйти за пределы этой комнаты» [1036] Craig, The Politics of the Prussian Army , 285. . Для внешнего мира разногласия в верхушке военного руководства Германии не были очевидными, и разногласия среди него в отношении тактики, которые приводили Германию к метаниям между запугиванием и благоразумием, лишь углубляли недоверие к намерениям Германии со стороны иностранных государств.

Англичане повели себя не так, как надеялся Гольштейн. «Танжерский инцидент, – сказал Эдуард VII, – был самым вредоносным и неуместным событием, в котором участвовал немецкий император со времени своего восшествия на трон. Это также было политическим театральным фиаско, и если он думает, что набрал себе очков в глазах мира, то он сильно ошибается» [1037] Lee, Edward VII , т. II, 340. . «Таймс» назвала этот визит «большой политической демонстрацией», а ее корреспондент в Вене предположил, что Бюлов серьезно недооценил решимость англичан поддержать Францию [1038] The Times , 31 марта 1905. . Представители сильной антигерманской фракции в министерстве иностранных дел не сомневались в том, что внезапный интерес Германии к Марокко был ее попыткой разрушить Антанту, и убеждали, что Великобритания должна быть непоколебимой. Из адмиралтейства Фишер предупреждал, что Германии, вероятно, нужен порт на атлантическом побережье Марокко, что было бы «совершенно нежелательно» для Великобритании. «Похоже, это, – сказал Фишер министру иностранных дел Лансдауну, – прекрасная возможность сразиться с немцами в союзе с французами…» [1039] Marder, From the Dreadnought to Scapa Flow , 116. И он был не единственным, кто в течение последующих нескольких месяцев говорил о возможности войны.

Лансдаун был более сдержан: он рассмотрел бы возможность войны, но лишь в том случае, если бы была угроза жизненным интересам Великобритании [1040] Monger, The End of Isolation , 192. . Однако он разделял всеобщие подозрения, которые в Лондоне испытывали в отношении побуждающих мотивов Германии. Еще до начала кризиса у него вызывали тревогу сообщения о том, что Германия ищет сближения как с союзницей Великобритании – Японией, так и Соединенными Штатами, и он считал, что немецкой дипломатией движет желание мешать Великобритании, где только можно. «Я почти не сомневаюсь, что мы узнаем, – писал он послу Великобритании в Берлине в апреле того года, – что император использует всякую возможность вставлять нам палки в колеса» [1041] Там же, 187. . Политика Лансдауна по мере углубления кризиса состояла в том, чтобы одновременно поддерживать французов и удерживать их от опрометчивых шагов. 23 апреля он и премьер-министр Бальфур отправили Делькассе решительное сообщение, в котором предлагали «всю возможную помощь» [1042] Там же, 190. . В мае Лансдаун договорился с французским послом в Лондоне Полом Камбоном о том, что правительства Великобритании и Франции должны быть готовы работать вместе в случае ухудшения ситуации, добавив позднее, что должно пройти «полное и доверительное обсуждение» [1043] Andrew, Théophile Delcassé , 287–8. . Несмотря на давление со стороны французов с целью получить от англичан более четкие обязательства, даже оборонительный союз, правительство консерваторов так и не зашло так далеко.

А другие это сделали. В Париже решительно настроенный против Германии настойчивый посол Великобритании Берти сказал своему коллеге в министерстве иностранных дел: «Пусть Марокко будет открытой раной между Францией и Германией, какой был Египет между нами и Францией». Он же уверял Делькассе, что Британия окажет Франции поддержку, какая будет в ее силах. Также есть доказательства того, что Фишер поделился с Делькассе своим мнением о том, что пришло время что-то предпринять в отношении Германии [1044] Там же, 281, 283, 285. . В апреле того года Эдуард VII, совершая путешествие по Средиземному морю на своей яхте, заходил только во французские порты и продлил свое пребывание в североафриканском порту Алжир на несколько дней. По дороге домой в Великобританию он провел неделю в Париже, где дважды встречался с Делькассе [1045] Там же, 286. . Летом того же года, когда Эдуард прибыл на континент, чтобы посетить один из его любимых курортов в Австро-Венгрии, он открыто избегал встречи с кайзером. В одной берлинской газете было напечатано, что английский король сказал: «Как мне попасть в Мариенбад, чтобы не встретиться со своим дорогим племянником? Флашинг, Антверпен, Кале, Руан, Мадрид, Лиссабон, Ницца, Монако – везде так опасно! Ха! Я просто поеду через Берлин: тогда я наверняка не встречусь с ним!» [1046] Balfour, The Kaiser and His Times , 265. В отместку кайзер не разрешил своему сыну кронпринцу принять приглашение посетить осенью Виндзор [1047] Monger, The End of Isolation , 224 and n2. .

После визита в Танжер немцы усилили давление. Они отправили в Фес делегацию, чтобы обсудить заем у Германии и побудить султана противиться требованиям французов проводить реформы или дать им больше власти в его стране; члены делегации оказывали нажим на Испанию, чтобы та отказалась от ранее заключенного договора с Францией по разделу Марокко на сферы влияния, и информировали другие державы, включая Соединенные Штаты, что хотят провести международную конференцию на тему будущего Марокко [1048] Nicolson, Portrait of a Diplomatist , 119. . Посредством тайных контактов с премьер-министром Франции Морисом Рувье немцы также дали понять, что хотят, чтобы Делькассе был освобожден от своих обязанностей.