Маргарет Макмиллан - Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую

Сазонов тоже, несмотря на все свое восторженное отношение к «славянскому делу», струхнул и стал заметно более сдержан в своей поддержке Сербии; например, австрийцам и итальянцам он говорил, что Россия больше не поддерживает Сербию в ее стремлении получить порт на Адриатике. Как зло сказал английский посол, «Сазонов так бесконечно меняет свою позицию, что трудно отслеживать следующие одна за другой фазы пессимизма и оптимизма, которые он проходит» [1399] Там же. . В этом случае гражданские министры успешно противостояли нажиму со стороны военных, и запланированная мобилизация была отложена, хотя ряд действующих частей увеличили численность путем продления срока военной службы [1400] Rossos, Russia and the Balkans , 104–5. . Сухомлинов, который благодаря своей должности был прекрасно осведомлен о военных слабостях России, тем не менее продолжал доказывать, что война с Германией и Австро-Венгрией неизбежна и, возможно, будет лучше разделаться с этим. «Скажите им в Париже, – сказал он военному атташе Франции в Санкт-Петербурге, – что они могут быть уверены: здесь все готово, безо всякой шумихи; вот увидите» [1401] Herrmann, The Arming of Europe , 178. .

Пока русские играли с огнем, в Берлине прошел ряд в равной степени важных встреч. Франц-Фердинанд и Шемуа, тогдашний начальник Генерального штаба Австро-Венгрии, прибыли туда, чтобы получить от Германии гарантии помощи в случае нападения русских. Канцлер Германии Бетман и министр иностранных дел Кидерлен сначала надеялись найти компромисс между сотрудничеством с Великобританией с целью ослабления международной напряженности по вопросу о Балканах и поддержкой Австро-Венгрии. В то же время они планировали удержать свою союзницу, чтобы та не зашла слишком далеко, например не аннексировала санджак, от которого Австро-Венгрия отказалась в 1908 г. Руководителям Германии также не хотелось бы увидеть разрушение Османской империи, в которой у нее были большие интересы, включая строительство железной дороги Берлин – Багдад [1402] Fischer, War of Illusions , 155–6. . Кайзер, как всегда непредсказуемый, сначала враждебно относился к османам на том основании, что нынешнее руководство страны подняло мятеж против «моего друга султана», и благожелательно относился к Балканскому союзу; даже одно время человек, которого он называл «вором овец с Черных гор», стал у него «его величеством королем Черногории» [1403] Röhl, «Admiral von Müller», 659. . Однако ко времени приезда в Берлин Франца-Фердинанда и Шемуа в ноябре Вильгельм кардинально изменил свою позицию на открытую поддержку Австро-Венгрии. Действительно, во время бесед, которые произошли в ходе этих встреч сначала в Берлине, а затем в его охотничьем поместье на востоке страны, он пошел дальше, чем понравилось бы его собственному правительству, и пообещал гостям поддержку Германии в случае, если между Австро-Венгрией и Россией начнется война за Балканы. Неделю спустя Бетман сказал в рейхстаге, что Германия окажет поддержку своей союзнице, хотя вдаваться в детали он тщательно избегал [1404] Fischer, War of Illusions , 157–8. . В Силезии, расположенной рядом с границей России, немецкие семьи строили планы переезда на запад, подальше от ожидаемого вторжения, а в Берлине, по слухам, высокопоставленные чиновники клали свои деньги в швейцарские банки для пущей безопасности. Тирпиц спросил у своих старших офицеров, какие предварительные меры можно принять до полной военно-морской мобилизации, а начальник Генерального штаба Германии Мольтке – и это было предвестником того, что станет его полным психологическим крахом в 1914 г., – был заметно одновременно и нервным и апатичным [1405] Röhl, «Admiral von Müller», 664; Bucholz, Moltke, Schlieffen , 276–7. .

По всей Европе на фондовых биржах было неспокойно, а прессу заполнили сообщения о передвижениях войск и других военных приготовлениях. «Воздух загустел от слухов, – сообщал корреспондент «Таймс» из Вены, – но не все из них достойны доверия. Однако все вместе они показывают, что конфликт на Ближнем Востоке приближается к той стадии, когда правительствам европейских стран понадобятся проницательность и благоразумие, если они хотят предотвратить его превращение в конфликт европейский» [1406] The Times , 22 ноября 1912. . Австро-Венгрия дала указания своим дипломатам в Белграде, Цетине и Санкт-Петербурге упаковать самые важные документы и быть готовыми к отъезду в случае войны. (У них появилась возможность воспользоваться такими указаниями два года спустя.) [1407] Helmreich, The Diplomacy , 216. 7 декабря, вскоре после начала перемирия на Балканах, Конрад был снова назначен начальником Генерального штаба Австро-Венгрии. Он поспешил поделиться этой новостью со своей любимой Джиной, но когда увидел ее, то обхватил голову руками и сначала не мог говорить. Теперь перед Австро-Венгрией стоят гораздо более серьезные проблемы, чем раньше на Балканах, сообщил он ей; Балканские государства стали гораздо сильнее [1408] Sondhaus, Franz Conrad von Hötzendorf , 120–21. . Тем не менее он продолжал давить на Берхтольда, требуя военных действий против Сербии и Черногории, и на тот момент его поддерживал Франц-Фердинанд, который обычно, как Берхтольд, был за сдержанность [1409] Williamson, Austria-Hungary , 130–31. .

В начале декабря при подписании договора о перемирии с целью окончания 1-й Балканской войны Грей попытался ослабить международную напряженность путем созыва встречи послов великих держав и другой встречи – представителей Балканских государств; обе они должны были пройти в Лондоне с целью достижения мира. Говоря от имени правительства, военный министр Холдейн предупредил нового посла Германии в Лондоне – принца Карла Лихновски, что Великобритания вряд ли поддержит Австро-Венгрию, если та нападет на Сербию, и если разразится общеевропейская война, то почти наверняка она вмешается, чтобы помешать разгрому Франции. И хотя кайзер был в гневе на англичан – «трусы», «нация лавочников», «собаки на сене», – его правительство было готово сотрудничать с Великобританией, чтобы погасить кризис. И Кидерлен, и Бетман надеялись на нейтралитет Великобритании в будущей европейской войне, хотя уже и поставили крест на завоевании ее дружбы [1410] Fischer, War of Illusions , 158–61. . Австро-Венгрию же возмутила, по ее мнению, вялая поддержка со стороны ее союзницы [1411] Hantsch, Leopold Graf Berchtold , 388. .

Другие державы тоже приняли приглашение Грея. Франция не хотела войны за Балканы, а Италия всегда хваталась за шанс выглядеть великой державой. И Австро-Венгрия, и Россия ощущали финансовое напряжение от своих военных приготовлений, и с обеих сторон голоса, особенно из консервативных кругов, призывали к лучшему взаимопониманию между двумя великими монархиями. Правительство России уже приняло одно решение в ноябре отступить от края пропасти. Но на Сазонова обрушилась резкая общественная критика за готовность к компромиссу: это был, по словам одного депутата Думы, «дипломатический Мукден», эквивалентный одному из ключевых поражений русских на суше в Русско-японской войне. 11 декабря руководители Австро-Венгрии встретились с Францем-Иосифом, чтобы решить: мир или война. Конрад горячо выступил за войну при поддержке Франца-Иосифа. (Эрцгерцог вскоре вернулся на более сдержанную позицию.) Берхтольд и большинство гражданских министров были не согласны с Конрадом. Император, «необычно серьезный, невозмутимый и решительный», объявил свое решение: мир. В июле 1914 г. он примет иное решение [1412] Williamson, Austria-Hungary , 130–31. .