Юрий Виноградов - Хроника расстрелянных островов

Богданов направился на пирс. Едва он ступил на дощатый настил, как с наблюдательного поста, расположенного на деревьях, раздался сигнал воздушной тревоги. Тут же со стороны маяка Сырве донесся гул моторов, а потом показались и сами самолеты. Они летели на небольшой высоте прямо на пристань Менту.

— Шестнадцать машин! — доложил с вышки сигнальщик.

— Сейчас начнут штурмовать ложную батарею капитана Стебеля, — произнес подошедший Гуманенко. — Благодаря артиллеристам и нас фашистские самолеты не беспокоят.

И действительно, первая восьмерка, не долетев до Менту, перестроилась в круг, и самолеты поочередно начали пикировать на бетонированные площадки старой Церельской батареи. До катерников донеслись взрывы бомб, над «батареей» поднялся столб дыма. В пике пошла вторая восьмерка. Богданов, Гуманенко и прибежавший на пирс Осипов наблюдали за методичной работой немецких летчиков и, довольные, громко смеялись.

— Как в цирке! — произнес Гуманенко. — Здорово их приучил Стебель. Бомбят, как по заказу.

— Всегда бы так, — сказал Богданов. — Нам меньше хлопот.

— Благодарственное письмо надо бы послать морякам-артиллеристам от катерников, — смеясь предложил развеселившийся Гуманенко.

Богданов промолчал. Он понимал, что неспроста немецкие самолеты с раннего утра начали бомбардировку 315-й береговой батареи. Надо ждать прорыва их кораблей через Ирбенский пролив в Ригу.

Поделился своими опасениями с командирами отрядов.

— Рисковать при такой отличной видимости? — удивился Осипов, окидывая взглядом чистое голубое небо.

Гуманенко усмехнулся.

— Именно рисковать, Сергей, — произнес он. — Немцы думают, мы их не ждем в солнечную погоду.

К командиру дивизиона подбежал дежурный радист и протянул радиограмму:

— Из штаба БОБРа, товарищ командир!

Богданов развернул бланк, прочитал текст и вернул радиограмму радисту.

— На траверзе Вентспилса наш истребитель-разведчик обнаружил конвой фашистских судов, ориентировочно двадцать шесть вымпелов, — сказал он. — Идут курсом норд.

— Что ж, в Ирбенском проливе мы их встретим, — потирая руки, проговорил Гуманенко. — Друзья-артиллеристы помогут нам…

— Генерал Елисеев приказал атаковать конвой на подходе к проливу, — перебил Богданов командира отряда. — А на такой дальности батарейцы не смогут поддержать. — Он повернулся к молчавшему Осипову, приказал: — Выполнение боевой задачи возлагаю на ваш отряд, товарищ капитан-лейтенант. Выход в море по готовности.

— Есть! — оживился Осипов и стремглав побежал на свой катер.

Гуманенко нахмурил лохматые брови, искоса поглядел на командира дивизиона. «Почему послали не меня?» — казалось, говорил его взгляд.

Богданов едва заметно улыбнулся и, намеренно не замечая расстроившегося старшего лейтенанта, проговорил:

— Не для торпедной атаки сегодня погодка. Но у Сергея Александровича богатый опыт. В Испании закалку получил…

В 11 часов дня три торпедных катера вышли из Менту и взяли курс на Ирбенский пролив. На головном катере находился командир отряда капитан-лейтенант Осипов. Катер лейтенанта Баюмова шел вторым, за ним — катер лейтенанта Афанасьева. Осипов внимательно смотрел вперед. Рижский залив ослепительно сверкал в лучах поднимавшегося к зениту солнца. Тихая и ясная погода явно не благоприятствовала торпедным катерам. По канонам военно-морской науки атаковать можно только в условиях плохой видимости — в туман или под покровом ночи. Катера не имели артиллерийского вооружения для подавления вражеского огня, у них были одни торпеды, которые били по фашистским кораблям только с дистанции 6—7 кабельтовых.

Приходилось действовать вопреки теоретическим положениям. Будет трудно, даже очень: по уточненным данным, два транспорта шли под охраной двух миноносцев, восьми сторожевых кораблей, шести тральщиков и восьми торпедных катеров. Корабли конвоя, без сомнения, поставят мощный заградительный артиллерийский огонь и постараются расстрелять советские катера еще до атаки. Но иного выхода не было. Ведь ни один вражеский корабль не должен безнаказанно пройти в Ригу — родной город Осипова, уже занятый гитлеровцами.

В Риге прошло его тяжелое детство. Отец у него был красным латышским стрелком. Во времена реакции он вынужден был уйти в подполье. Охранке удалось арестовать отца. Это было трудное для семьи время: голод, нищета, страх за отца… К счастью, им удалось перебраться в Советский Союз… Отец воевал за Ригу в 1919 году, а теперь сын сражается за нее.

Над торпедными катерами пронеслись краснозвездные самолеты. Осипов кивнул рядом стоящему боцману:

— Действовать будем совместно с нашей авиацией!

Стремительно прошли Ирбенский пролив, выскочили на просторы Балтики. На море небольшая мертвая зыбь, дул ленивый зюйд-вест. Солнце висело в зените, под палящими лучами в кожаных регланах становилось жарко. Видимость — 12—15 миль. Взоры моряков прикованы к горизонту, каждый с нетерпением и тревогой ждал появления фашистской армады и неравного боя, в котором надо победить или умереть. Отступления быть не может.

Уже скрылись за горизонтом маленькие точки самолетов, когда сигнальщик доложил:

— Прямо по курсу — дым!

Осипов поднес к глазам бинокль и отчетливо увидел столб густого черного дыма, постепенно разраставшийся в огромное грязное облако. Это запылал фашистский транспорт с горючим, подбитый советским самолетом.

Минут через пять на горизонте сквозь сизую тонкую дымку стали вырисовываться темные силуэты фашистских судов. Приближалось время для короткой стремительной атаки. И тут, заметив мчавшиеся советские торпедные катера, немецкие миноносцы и сторожевые корабли открыли бешеный артиллерийский огонь. Десятки водяных смерчей с грохотом вырастали перед катерами, преграждая им путь. Катера повернули влево и вихрем прошли мимо всплесков, поднятых снарядами, но впереди выросла новая изгородь водяных столбов.

«Не пробиться, пожалуй, — подумал Осипов. — Подобьют…»

Он заметил, как катер лейтенанта Афанасьева вырвался вперед и, развернувшись, пошел между гитлеровским конвоем и атакующими торпедными катерами. Сзади него тянулась полоса белого клубящегося дыма. Афанасьев сделал поворот на девяносто градусов и пошел в торпедную атаку. До слуха донесся знакомый звук взрыва торпеды, выпущенной Афанасьевым по сторожевому кораблю врага.

Оглянулся назад: лейтенант Баюмов не менял своего курса. Его легкий кораблик проскочил дымовую завесу. Впереди видны беспрестанные вспышки на палубах фашистских кораблей; частые взрывы снарядов заглушали мощный рев моторов советских катеров. Но никакой артиллерийский огонь уже не может заставить катера свернуть с боевого курса. Казалось, они не шли, а летели к фашистским кораблям — маленькие, но смелые и сильные.