Юрий Чернавский - Архив Банановых островов. Том 1

Юрий Чернавский / Yury Chernavsky

Архивы банановых островов. Том I

Archives of the Banana Islands. Vol. I

Mir-United Inc./ All Rights Reserved / 2002–2008, US

"Каждое Время выбирает своих оракулов…"

Лос-Анджелес, конец ноября.

Я дремал на жарком лежаке около прохладного бассейна, когда заквакал телефон. Нащупав трубку, я поднёс её к глазам, посмотрел на дисплей и, увидев незнакомый номер, уже собрался отключиться, но почему-то взял и ответил.

Незнакомый голос назвался Майклом из Сан-Диего. Сказал, что прочитал моё послание в Википедию (Всемирная энциклопедия в интернете) и может мне помочь разобраться в гуляющей по свету моей биографической неразберихе. Так я познакомился с Мишей Романовым, талантливым биологом и тактичным образованным человеком, что есть величайшая редкость в наше время. Он и подтолкнул меня к осуществлению сего издания.

Я никогда не считал свою сумбурную жизнь достойной внимания потомков, но моя неугомонная натура частенько выдавала в процессе разных интервью какие-то клочки из новейшей музыкальной истории СССРе и Ре Фе, и интернетной публике это нравилось. Как-то Миша поинтересовался, а почему я ещё не издал всё это, чтоб полистать было можно?

Вот я и начал собирать записки, частично сохранившиеся на моём архивном хард-диске (который я называл “Банановый архив”) и попробовал склеить, так сказать, такой лоскутный экран из утекающего в никуда потока моего времени.

Получилось нечто… ни дневник, ни книга, в известном смысле… Это разрозненные отрывки событий, случившихся со мной в очень и не очень далёком прошлом, интервью, случайные мысли и следы идей, посещавших мою непутёвую голову в течение моей бестолковой жизни. И записывать всё это я начал, когда уже выбрался с того света, куда меня направили наши русские сердобольные профессора медицины.

Не понятно по какой причине, но 2002-м, заехав в Москву, я согласился на лёгкую косметическую операцию в госпитале аш имени Бурденко — спрятать пару выступающих вен на правой ноге. Мне бы в страшном сне не пришло в голову, что всё закончится спец-клиникой в Лос-Анджелесе, куда меня привезут уже плохо соображающим существом, похудевшим на 15 кило (это при моей-то, весьма далёкой от полноты, фактуре!)…

Но и на этот раз бог миловал.

Хотя… кто знает…

В общем, уже сносно шатаясь по дому, наткнулся на компьютер и, совершенно спонтанно, начал что-то записывать-вспоминать, не напрягаясь и не лукавя… Так, для себя…

В результате у Вас появился подозрительный шанс побывать в натуральной шкуре простого музыканта хотя бы пару минут. Но только, побывав в этой шкуре, не осуждайте меня — каждый поступает, как умеет, и только бог каждому из нас персональный судья.

И неизвестно, что произойдёт с нами завтра, как ни планируй… Главное, что я понял — нет смысла ждать чего-то особенного в будущем, если оно, в какой-то мере, уже не состоялось в прошлом.

— Ищи будущее своё в содеянном тобой -

“Reason for the future — in the past”

История создания одного незабываемого произведения

В середине 80-х я писал много и по разному. И часто заезжал к Алле (Алла Борисовна Пугачёва ред .) на Маяковку, чтобы показать свои наброски.

Мы садились, слушали, пили чай или коньяк и подолгу разговаривали про разную музыку, и как всё это можно сделать в совке. Кто-то приходил, рассаживались, слушали, встревали в разговор, и постепенно всё это превращалось в небльшое “рarty” до глубокой ночи.

Но бывало — мы с Аллой садились в мою белую “семёрку” и ехали ко мне в домашнюю студию, чтобы попробывать что-то заинтересовавшее обоих. Так вот, однажды мы подъехали ко мне и я остановил машину у тротуара недалеко от моего подъезда.

На Алле была длинная кофта и свободная юбка, расписанные контрастными яркими, затейливо переплетающимися жёлтыми, голубыми и красными узорами, напоминающими распущенный хвост павлина.

Ярко накрашенное лицо и розово-серебристые локоны, небрежно падающие на лоб. Ошеломляющее зрелище для московского обывателя 80х, да и не только для них… Я жил в ближайшем доме от метро Бауманская, на улице вечно переполненной народом.

Было часа два дня — в стране был обеденный перерыв и все спешили куда-то, толкаясь и бранясь.

Я помог Алле выбраться из машины и мы пошли к подьезду.

Люди заметили Аллу, кое-кто остановился, открыв рот — откуда это…здесь!.. И этот стобняк мощной волной словно заморозил галдящую серо-коричневую человеческую массу. Сотни людей, заполняющие широкую дорогу к метро, мгновенно смолкли, как будто всех выдернули из розетки, и неподвижно уставилась на Аллу, которая смеясь говорила мне что-то. Мы шли в звенящей тишине, обходя неподвижные фигуры людей, как в каком-то диком фантасточеском фильме.

Мне стало жутковато, схватив Аллу за руку я буквально втащил её в подъезд. И за захлопнувшейся дверью в ту-же секунду тишина взорвапась обычным гамом и топотом. Мы посмотрели друг на друга, я отпустил её руку — “мать, ты что-ли выключателем работаешь?” Алла усмехнулась — “когда выключателем, когда включателем…” Она уже давно привыкла к такой реакции на своё появление и давно принимала это как должное.

— Да-а, — почесал я подбородок и промахнулся догоревшей сигаретой в заплёванную урну.

Алла стояла в углу, перед микрофоном за звукозащитой ширмой. Мы писали новый сонг и Алла с заводом пела — на-на-на-на-наа, Давай! на-на-на-на-наа, Давай!.. Мы крутили рефрен и Алла по ходу придумывала слова к хуку “Давай”. Напели 5–6 версий и сделали перерыв. Я открыл коньяк. Выпили по паре рюмок, болтая о тексте и манере исполнения сонга.

— Юрок, ну-ка поставь, что мы там записали…

Я поставил магнитофон на перемотку и не попал — перемотал слишком много. Нажал “Рlay”. В колонки ударил бит и мой хриплый голос, напевающий на тарабарском английском мелодию — я готовился в вояжу в Италию на запись. Посмотрел на Аллу, та сосретоточенно слушала.

Ей всегда нравилось слушать полуготовый материал — там она искала замаскированные лабудой крючки, за которые можно было зацепиться и что-то придумать. Я остановил магнитофон. Алла плеснула а рюмки коньяка и подняла на меня глаза, отпила глоток — "что это было?"

Я рассмеялся:

— "Да там… Недели две назад я Лёне Дербенёву дал мелодии для фильма, слова писать, и случайно на кассете оказался этот сонг. Так тот на следующий день ко мне ввалился и с порога спрашивает — тебе деньги нужны? Отвечаю — а как же… и много. Лёня говорит — ну раз много то на, бери и скажи спасибо. И бросил на стол испечатанный листок. Я читаю, тайтл — "Белая Панама".