Aлексей Буяков - Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945)

Введение обязательной воинской повинности для эмигрантов поставило на повестку дня численное увеличение отряда Асано и потребовало подготовки русских офицерских кадров для обеспечения его нормального функционирования. Кроме того, наличие национальных офицерских кадров должно было облегчить более быструю адаптацию в отряде новобранцев и улучшить взаимосвязь между японским командованием и основной массой военнослужащих. В связи с этим летом 1940 года при отряде были организованы полковые офицерские курсы (курсы кандидатов на офицерское звание) для наиболее подготовленных русских младших командиров, имевших к этому времени звание прапорщиков. Продолжительность курсов составила один год.

Набор курсантов был очень небольшим – Виссарион Мустафин, Рычков, Приказчиков, Тырсин. После прохождения учебной программы и сдачи экзаменов в июне 1941 года выпускники курсов были назначены для прохождения офицерской практики в различные подразделения отряда. [178]

Еще в период обучения, в декабре 1940 года, курсанты в качестве поощрения и для воспитания у них чувства благодарности к Стране Восходящего Солнца были отправлены командованием отряда в трехнедельную поездку в Японию. Вместе с курсантами в Японию выехали подполковник Асано, майор Асерьянц (являлся постоянным переводчиком при Асано) и казначей отряда капитан Ооно. График поездки был весьма насыщенным – группа осмотрела кладбище русских солдат, умерших в плену в период русско-японской войны, в Хиросиме, большой буддийский храм и военное училище в Токио, курортные места в Бейпу, театры в Нагое. В Хиросиме в честь приезда гостей мэр города устроил банкет, в Токио русские курсанты удостоились чести присутствовать на обеде в японском Генеральном штабе, где с ними беседовал полковник Абэ. Там же, в Токио, асановцы встречались с консулом Маньчжоу-го в Японии – генералом Ли, который оказался в прошлом сослуживцем Асерьянца по китайской армии. [179]

В сентябре 1940 года отряд Асано в полном составе во главе с командиром совершил учебный поход на Нижний Чол. Это был первый большой учебный поход отряда, хотя еще в январе того же года был осуществлен пятисуточный марш-бросок до города Ванфу, целью которого являлось выявление выносливости и кавалерийских навыков бойцов. [180]

До станции Чжаланьтунь отряд с лошадьми был переброшен по железной дороге, а уже оттуда двинулся в конном строю в долину реки Чол. Русское население чольской концессии устроило асановцам торжественную встречу. В процессе чольского похода отрабатывались боевые навыки, полученные во время обучения на Сунгари-2. Проводились тактические занятия в составе отделения, взвода, эскадрона. В общей сложности поход длился около месяца. [181]

Результаты учебных походов, а также проводившихся раз в полгода представителями Военной миссии смотров отряда, показывали высокий уровень боевой подготовки, слаженности и сплоченности бойцов подразделения, что было, прежде всего, заслугой японских офицеров отряда. У нас нет сведений о существовании антагонизма между японскими офицерами и русскими солдатами отряда, по крайней мере до времени Великой Отечественной войны. Наоборот, молодые русские солдаты с большой симпатией относились к своему командиру, подполковнику Асано. По воспоминаниям сына Г. Х. Асерьянца, они за глаза называли его «деда». Асано тоже был не чужд русской культуры, хотя сильно не вдавался в этнические различия детей бывших подданных Российской империи. Будучи впечатлен кавказским боевым костюмом, черкеской, он заказал его себе со всеми дополнениями в виде бурки, папахи, кинжала, и время от времени с удовольствием облачался в этот костюм. [182]

В марте 1941 года состоялся очередной призыв эмигрантской молодежи в отряд Асано. В преддверии нового набора эмигрантская администрация в Харбине решила воззвать к патриотическим и антикоммунистическим чувствам молодежи и провести призывную кампанию, демонстрируя высокий энтузиазм и сознательность молодых людей.

Около одной тысячи молодых эмигрантов были приглашены в здание харбинского Коммерческого собрания для встречи с начальником БРЭМ генералом Кислициным. Не сильно уповая на сознательность молодежи, администрация приказала закрыть все двери и выставить охрану. После непродолжительной речи Кислицина, в которой он призывал молодых людей добровольно поступать на военную службу, готовя себя к будущему освобождению Родины, юноши были разбиты на группы по 30–40 человек. Затем молодые люди группами входили в соседнее помещение, где находились генерал Кислицин, японские офицеры и врачи, и выстраивались в шеренгу. Японский врач, двигаясь вдоль шеренги, указывал подходящих юношей, и те выходили на два шага вперед. Несколько человек отобрал лично Кислицин. Отобранным на осмотре были выданы анкеты, в которых нужно было указать биографические данные и род войск, где желал бы служить доброволец. Тем, кто согласился пойти добровольцем в армию, было обещано сохранение средней заработной платы на прежнем месте работы, которую теперь должна была получать семья военнослужащего. Это было немаловажно, поскольку значительная часть эмигрантских семей имела очень скромный достаток.

В результате призывной кампании добровольцев набралось около шестидесяти человек. [183]

1 апреля 1941 года добровольцы вместе с призывниками прибыли на станцию Сунгари-2 и начали свое обучение. Все шло в обычном режиме, но уже летом 1941 года в связи с начавшейся советско-германской войной ситуация резко изменилась.

22 июня 1941 года Германия без объявления войны напала на Советский Союз, что стало неприятной неожиданностью не только для сталинского руководства, но и для правящих кругов Японии.

После горькой пилюли в виде пакта Молотова – Риббентропа 1939 года японское правительство было вынуждено откорректировать свои планы в отношении Москвы. К тому же начиная с 1932 года Советский Союз на Дальнем Востоке постоянно поддерживал военный перевес над японцами. К началу сорок первого советское командование сосредоточило на Дальнем Востоке более 20 процентов своих сухопутных войск. Советские дальневосточные войсковые соединения превосходили японскую группировку в Маньчжурии и Корее по численности в 1,5 раза, по орудиям и минометам – в 4,8 раза, самолетам – в 4,5 раза и танкам – в 11 раз. [184]Все это способствовало усилению японских «евразийцев», выступавших за создание континентального блока «Германия – Россия – Япония» против блока морского – «Великобритания – США». Одним из крупнейших представителей «евразийцев» являлся принц Коноэ Фумимаро, во второй раз занявший пост премьер-министра страны в июле 1940 года.