Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

РОС не стал проходить перерегистрацию как политическая партия и автоматически после завершения этой перерегистрации перешел в разряд общественного движения.

Но одновременно с тем многие общественные политические силы обратились ко мне с призывом объединяться. Что же, мы всегда за объединение. Но нам отвечают:

— Нет, нет. Мы не хотим вступать в вашу партию.

Мы говорим:

— И не надо, потому что партии уже и нет. Вы хотите создать новую?

Но никто никогда не хотел вступать к кому-то в чужую партию.

И тогда я предложил:

— Давайте мы будем вступать все. Давайте с нуля создадим наше объединение.

И тогда общественное движение «Союз реалистов», которое возглавляла Нина Борисовна Жукова, осколки «Русского национального единства», которое возглавляли брошенные Баркашовым на произвол судьбы депутат Государственной Думы второго созыва М. Бурлаков и один из заместителей Баркашова Ю. Васин, а также движение «СПАС», во главе с депутатом Государственной Думы второго созыва от ЛДПР, выдающимся врачом и ученым Юрием Давиденко, и «Российский общенародный союз» — все мы собрались и решили создать политическую партию уже нового этапа нашей жизни. И назвали ее Партией национального возрождения «Народная воля».

В этом качестве мы были зарегистрированы, и в этом качестве вступили в избирательную компанию 2003 года.

Летом мы активно участвовали в избирательной компании, в частности, по выборам губернатора Санкт-Петербурга. Мы поддержали кандидатуру Анны Борисовны Марковой и тем самым очень серьезно испортили отношения с командой В.И. Матвиенко и ее сторонниками в Кремле. Но одновременно мы показали, что с нами надо считаться, потому что когда А.Б. Маркову блокировали во всех ее финансовых возможностях, то один из наших основных друзей и соратников, к сожалению, безвременно ушедший из жизни, смог изыскать средства. И Маркова от 20 юридических лиц из Москвы и Подмосковья получила на свой официальный избирательный счет по 20 тысяч долларов от каждого в рублевом эквиваленте. Это были значительные деньги.

После этого Смольный пошел со мной на переговоры. Но переговоры завершились ничем.

Весной 1996 года я чуть было не спровоцировал новый государственный переворот Б. Ельцина.

Посмотрев на календарь, я приметил, что приближается пятая годовщина референдума 17 марта 1991 года о сохранении Союза ССР, и решил не оставлять ее без внимания. Подготовив вместе с З.А. Станкевичем и И.Н. Барцицем проект Постановления «О юридической силе для Российской Федерации — России результатов референдума СССР 17 марта 1991 года о сохранении Союза ССР», я в установленном порядке его внес на рассмотрение. Без громких заявлений и ажиотажа.

Проект прошел все этапы законопроектного контроля, вплоть до лингвистической и правовой экспертизы, и вышел на стадию включения в повестку дня.

И вот тут начался парламентский ажиотаж!

Мои союзники из КПРФ схватились за головы: действительно, пятилетие референдума 1991 года, они как партия претендуют на лидерство в вопросах интеграции и верности СССР, а документ на эту тему внесен не ими! Непорядок! Тут же дают поручение А.И. Лукьянову подготовить что-то от лица фракции и, пользуясь тем, что во главе Думы стоит представитель фракции Г.Н. Селезнев, включают в повестку дня сразу оба проекта, причем свой — первым.

Конечно, я занервничал, поскольку опасался, что рассмотрят как альтернативные, а в таком случае у меня не было шансов. Не смог сдержаться даже на заседании.

Слава Богу, проголосовали за оба! Без больших дискуссий и споров.

Проблемы начались потом.

Оба постановления были приняты Думой в пятницу, 15 марта, как раз к 17 марта. На выходные все умиротворенно разъехались по домам, поэтому очень немногие узнали, что в здания парламента были введены войска.

Б. Ельцин посчитал принятые постановления началом восстановления СССР и принял решение распустить Государственную Думу. То, что Конституция предусматривает определенную процедуру и условия роспуска парламента, его не остановило.

Сохранением хрупкого мира мы обязаны многим людям, первыми из которых следует назвать Е.С. Строева, А.С. Куликова и Ю.М. Лужкова.

Председатель Совета Федерации ФС РФ Е.С. Строев, которому Ельцин позвонил с сообщением о своем решении и предложением, чтобы Совет Федерации взял на себя исполнение обязанностей Государственной Думы, с трудом уговорил президента не выпускать указа и ничего не предпринимать до возвращения Строева из Орла в Москву. Вернувшись, Строев затеял челночную дипломатию, выпустил у Б. Ельцина пар, и смягчил ситуацию.

Министр внутренних дел России генерал армии А.С. Куликов, отличившийся среди сторонников президента осенью 1993 года, на этот раз заявил главе государства, что ситуация совершенно не напоминает 1993 год, что милиция не поддержит роспуск парламента, что он не возьмет на себя ответственность за дальнейшее развитие событий в случае роспуска Думы.

Мэр Москвы Ю.М. Лужков поддержал позицию Куликова.

Примерно в это же время сотрудники Коржакова, руководившие захватом Думы, предложили всем находившимся еще в субботний день в здании работникам парламента покинуть здание, в котором заложена бомба. Вовремя заехавший на работу заместитель Председателя Думы А.Н. Чилингаров, подозреваю, не без иронии поинтересовался, почему же тогда не ищут бомбу, а, наоборот, набили в здание военнослужащих как сельдей в бочку. А если взрыв?

Не растерявшиеся гости тут же предложили другую версию: здание взято под усиленную охрану ввиду возможного проникновения в Москву чеченских террористов и их попытки захватить Государственную Думу. На это резонно возразили, что рядом с Думой есть другой серьезный объект, который будет террористом интереснее, но туда-то войска не вводят.

Наконец, к утру понедельника вошедшие в Думу подразделения были из нее убраны.

После экстренного совещания у Председателя, где первый зампред А.Н. Шохин дистанцировался от возникшей проблемы, поскольку он голосовал против обоих постановлений, мы с С.П. Горячевой и прибывшими для консультаций заместителями Председателя Совета Федерации собрались в моей комнате отдыха.

Судили-рядили, как успокаивать страсти. Приняли предложение мудрого В.М. Кокова, что в среду официальный представитель Государственной Думы должен выступить на пленарном заседании Совета Федерации с объяснениями смысла принятых Думой решений.

Утром 19 марта на Совете Государственной Думы наш план был одобрен. Встал вопрос, кого посылать. Это могло быть только высокое должностное лицо.

Я предложил А.Н. Шохина как первого заместителя Председателя Государственной Думы. Тот не скрывал ехидства: